И нет конца паломничеству
Шрифт:
— Откуда ты знаешь, что нам нужна королева Алиенора? — подозрительно осведомился Грач.
— Как будто так трудно было догадаться, милорд! — Юдифь подмигнула. — Еще я разведала, как можно тайком выбраться из замка, если нужно не производить много шума. Мне рассказал эконом… нет, не бойтесь, он никому больше не скажет, что я с ним говорила, он проспит до утра. Вы, конечно, хотите похитить королеву?
— И ты туда же! — страдальчески заломил брови Грач. — Нет, я всего лишь попрошу ее величество внять голосу разума и воспользоваться нашей помощью. Я ее немного знаю, возможно, это будет
— Конечно, ты ее знаешь, — глаза Юдифи блеснули в темноте бешеным огнем. — Ибо Господь дала тебе все, что нужно, чтобы выполнить твою миссию!
Замок Шинон был невелик и не стар — по меркам некоторых других замков на Луаре. Но все же хватало в нем и длинных переходов, где по ногам били сквозняки, и узких винтовых лестниц. Несколько раз Риз слышал бряцанье оружия и тяжелые шаги кого-то из расквартированных в замке рыцарей, и Юдифь отводила их в какую-нибудь пустующую клетушку или за поворот коридора. Она будто знала замок лучше его обитателей — поверишь тут, что ей помогает Богородица.
В покоях Алиеноры — на самом деле небольшой комнатке — не было дверей, только занавеска. Юдифь шепотом рассказала, что Генрих поместил всех ее дам вместе в другой комнате, даже в другой башне, а ее окружил только вояками, и оттого некому даже было ей прислужить. «Я так и подобралась к ней», — не без гордости заметила Юдифь.
— Ваше величество, — произнесла Юдифь у занавеси на хорошем тулузском наречии — родном языке Алиеноры, — могу ли я пройти к вам? Со мною те союзники, о которых я говорила.
— Союзникам неоткуда здесь взяться, — очень тихо, но с горечью и силой произнесла из-за занавеси королева. — Однако раз вы умудрились пробраться мимо часовых Генриха, входите.
Грач нервным жестом пригладил волосы — как будто было что приглаживать.
Риз отдернул занавеску первым, и увидел, как королева — уже отнюдь не в церемониальном наряде, а в простой женской котте — непроизвольно дернулась при виде его, словно бы опасаясь убийц. Но следом за Ризом порог переступил Грач, и тут уж на лице Алиеноры отразилось живое узнавание, даже удивление.
— Пресвятая дева, Руквуд! — произнесла она. — Вот кого не ожидала увидеть здесь!
Грач поклонился ей.
— Мадам, — он заговорил сразу быстро, по существу. — Вы знаете вашего мужа лучше меня. Вы знаете, что вам угрожает опасность. Мы можем вас от нее избавить. Но вам нужно уходить из замка немедленно, не теряя ни мгновения. Мы готовы переправить вас в Иль-де-Франс, к Филиппу…
— И дать ему слишком много власти над Анри, — она произнесла имя Генриха на французский манер, и Риз сразу же понял, что она говорила о сыне, а не о муже. — Да и над бедным Ришаром, который совсем потерял голову от этого юного негодяя Филиппа? Нет уж, Гарольд. Я отправлюсь в Аквитанию, к тем, кто еще верен моей семье! У меня приготовлен мужской наряд, надеюсь, вы, пройдоха, — это уже обращено было к Юдифи, — поможете мне переодеться?
— Конечно, госпожа! — Юдифь поклонилась так, будто она всю жизнь только и делала, что прислуживала важным дамам.
А Риз почувствовал, что очарован. В Алиеноре была та же сталь, что влекла его к миссис Морган, содержательнице борделя, хоть и сложно было сравнивать этих двоих.
— И вот еще что, — продолжала Алиенора. — Нужно будет прихватить Маргариту. Правда, эта курица едва умеет ездить верхом. Но дурачок Анри к ней привязан, и мы не можем оставить Генриху заложника.
Гарольд, казалось, вздрогнул.
— Мы не рассчитывали на еще одного человека, — сказал Гарольд. — У нас нет лошади.
— Так возьмем на конюшне, — царственно пожала плечами Алиенора, словно бы отметая такую незначительную преграду. — Даже двух сменных: я же говорю, Маргариту придется усадить вместе с каким-нибудь другим всадником, и часто менять лошадей.
Похитить лошадей из конюшни удалось без особого труда, а вот с принцессой Маргаритой вышла промашка: в отличие от Алиеноры, она спала в окружении фрейлин, и оказалось просто невозможно добудиться одной, не разбудив остальных.
Пришлось убраться оттуда несолоно хлебавши и отступить к ходу у крепостной стены. Там их уже поджидали приведенные Юдифью Фаско, Картер и Шоу (Фаско ворчал, что он не приспособлен карабкаться по потайным ходам и протискиваться в узкие лазы).
— Уедем без нее, — решил Грач. — Генрих не питает к ней такой вражды, как к вам, да и посовестится что-то делать с молодой девушкой, которая никакой политической власти не имеет. Ее жизни ничто не угрожает.
— Положим, вы правы, Гарольд, как всегда, — вздохнула Алиенора, — но мой старший сын такой идиот! Жена у отца — да он весь изведется от беспокойства! Впрочем, это пойдет ему на пользу, — внезапно сменила тон она. — Я говорила ему, что не стоит слишком давать волю чувствам.
Грач бросил на нее короткий, острый взгляд.
— Вы ведь любили вашего мужа.
— О да, и бросила ради него того, кто боготворил меня, — не без горечи произнесла Алиенора. — И что это принесло и мне, и ему, кроме горя? Супругов нельзя любить, а лучше не любить вообще никого, меньше всего своих близких. Тогда не будет разочарований. Вы знаете это не хуже меня.
Голос Гарольда дрогнул.
— Я стараюсь идти вперед после своих потерь.
— Мне жаль насчет Уинчестера, — проговорила Алиенора с неожиданной для нее мягкостью. — Он был отличным рыцарем и хорошим другом. А как он пел! И какие слагал стихи! Даже и для Аквитании они были бы недурны, что уж говорить о ваших диких островах.
— Да, — сухо сказал Гарольд. — Благодарю вас, мадам. Может быть, двинемся в путь, если мы достаточно обсудили этот вопрос?
— Ну слава богу, закончили молоть языком, — пробурчал Фаско себе под нос, не слышно ни для кого, кроме Джона. — Уже рассвет скоро!
Но до рассвета оставалось еще порядочно.
Они спустились с холма, на котором стоял замок, и шли какое-то время берегом реки, чтобы сбить преследователей со следа. Королева держалась в седле превосходно: Риз припомнил, что про нее говорили, будто в молодости она отправилась вместе с тогдашним своим мужем, французским королем (не нынешним, а отцом его) в крестовый поход, взяв с собой несколько своих придворных дам, причем все будто бы ехали в кольчугах и при оружии.