И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.
Шрифт:
Точно, на радаре четыре больших миноносца строем пеленга идут прямо к нам, скорее всего, засекли дымы купцов пока те не легли в дрейф. Тут не может быть русских миноносцев тем более четырех сразу. Наблюдателю видно, как наступивший рассвет розовит восходящее солнце с лучами на флагах. Сначала четверка идет мимо, потом все-таки сворачивает в нашу сторону, скорее всего, видят сборище транспортов и понимают, что японскими эти пароходы быть никак не могут. Не время и не место.
В этот раз, командир "Трибуца" выбрал для боя зенитные снаряды, они рвутся над палубами эсминцев на высоте трех-пяти метров, превращая живых людей в кровавую кашу. Правильно, не мы начали эту войну. Зенитный снаряд, сам по себе вещь страшная, мало того, что он несет пять с половиной килограмм взрывчатки в полтора раза мощнее тротила, так еще и плотно-плотно
– Погоди, Николаич!
– останавливает стрельбу из АК-100 после двух очередей Карпенко.
– Подпусти их поближе. Хочу посмотреть, как им шестьсот тридцатый понравится?
– Вас понял, Сергей Сергеевич!
– кивает главный артиллерист "Трибуца".
– Заодно и таблицу воздействия составим...
До ближайшего миноносца три тысячи метров, в дело вступают два тридцатимиллиметровых автомата правого борта АК-630М. Их короткие очереди, осколочно-фугасно-зажигательными снарядами, превращают борта японских эсминцев, как над, так и под водой, в некое подобие голландского сыра. В вспышках пламени и облаках дыма во все стороны разлетаются обломки металла, будто японские корабли пожирает гигантский зверь. Один за другим миноносцы уходят на дно.
– Сергей Сергеевич, цели поражены, ориентировочный расход боеприпасов по двести выстрелов на борт, - докладывает командир БЧ-2, - увы, отсечь короче одной очереди никак не получается.
Сменивший на вахте Николенко, незнакомый старший лейтенант осматривает море в бинокль и объявляет: - Живых нет!
– Товарищ командир, Макаров из базы выходит...
– на самом краю радарного поля русские броненосцы и крейсера медленно, один за другим выползали из узости прохода.
– О, черт, что это с ними?!
– прямо в проходе две отметки слились в одну....
– Все нормально, лейтенант, - бросил взгляд на радар капитан второго ранга Леонов, - это "Севастополь" и "Пересвет", они и должны были столкнуться сегодня при выходе из базы. Макаров сейчас злой как голодный пес!
– Ну, Макаров выходит, и нам пора!
– подвел конец дискуссии Карпенко, - Давайте Александр Васильевич - на исходные позиции!
14 марта 1904 года 08-15 по местному времени.
Окрестности Порт-Артура, 20 миль юго-западнее Ляотешань.
Боевая рубка БПК "Адмирал Трибуц"
Полный вперед, пока, правда, без форсажа. На таком режиме, при работе всех четырех турбин, "Трибуц" способен разогнаться до двадцати четырех, двадцати пяти узлов. Он и разогнался, на лаге двадцать четыре с половиной. По широкой дуге, обходя соединение Того, вместе с "Быстрым", движемся на юго-восток. Именно там, в тылу его кильватерного строя, и начнется атака века.
До начала боя осталось совсем немного времени, в рубке стихли даже приглушенные разговоры. Карпенко взял в руку микрофон общекорабельной трансляции. Сейчас его услышат на всем корабле на всех боевых постах.
– Товарищи, друзья, боевые соратники, офицеры, мичмана, старшины и матросы. Смотрите, перед нами Враг, позади Россия. Россия всегда будет за каждым из нас, какой бы год не стоял на дворе. Да и Враги тоже, у нее были и будут всегда. Теперь наступил момент проверить, не зря ли Родина вооружила нас и поставила в строй для своей защиты, на что мы способны в черный для России день? Вон дымит японская эскадра, построенная на деньги англичан и американцев, ими же оснащенная и обученная. Японцы пришли сюда убивать наших русских людей, наших прадедов и прапрадедов. Напомню - они напали как Гитлер, без объявления войны, ночью атаковав наши корабли, а на следующий день блокировали в Чемульпо "Варяг" и "Кореец". В наших руках оружие возмездия, способное затоптать врага в морскую пучину. Но, запасы у нас ограничены, а враги многочисленны, поэтому прошу, не приказываю, а прошу, максимально точно исполнить свои обязанности. Выполнить свой боевой долг на отлично, что
Карпенко вытер рукой лоб, он все-таки строевой командир, а не оратор. Но помог текст, который составил Одинцов, ну и от себя тоже кое, что удалось добавить. А времени остается все меньше и меньше, до исходных позиций остается еще около пяти минут времени.
А, кстати вон и Одинцов, стоит на правом крыле мостика и показывает большой палец, понравилось, значит. Ну ладно, он же не лезет в мои военно-морские дела, а я не буду лезть в его политические. А то, при толерастии с либерастией слишком много народа возомнило себя великими политиками и ломанулось покорять политические Олимпы.
14 марта 1904 года 08-35 по местному времени.
Окрестности Порт-Артура, 25 миль юго-восточнее Ляотешаня.
Боевая рубка эсминца "Быстрый"
Капитан первого ранга Иванов Михаил Владимирович
Японская эскадра вытянулась поперек моря цепочкой коптящих утюгов. Четко следуя плану операции, мы вслед за "Трибуцем" легли на курс параллельный курсу японской эскадры на сорок пять кабельтовых мористее и с отставанием по дистанции в семьдесят кабельтовых. Напряжение в боевой рубке росло с каждой секундой. Вот пришло время и с гортанным кавказским акцентом звучит команда моего командира БЧ-2 капитан-лейтенанта Гараняна, - "Снаряд осколочно-фугасный, взрыватель на фугас! Товсь!" - Вот уже расстопорены механизмы наведения артиллерийских башен и торпедных аппаратов. План боя и характеристики целей введены в БИУС, а оттуда переданы в СУАО. Операторы, привстав от напряжения, нависли над своими пультами. С каждой секундой приближается рубеж открытия огня. Шестьдесят кабельтовых для "Трибуца" и шестьдесят пять для нас. Шестьдесят - шестьдесят пять кабельтовых, это примерно половина максимальной дальности обеих артсистем, что АК-100 с "Трибуца", что АК-130 с "Быстрого". Траектории при этом весьма настильны, рассеивание невелико, а подлетное время снарядов около семнадцати секунд. Сто тысяч лошадей несут "Быстрого" над волнами в брызгах пены и свисте ветра. Опять это упоение атаки, кружащее голову, как в тот раз. Осталось десять кабельтовых, семь, пять, три, два, один...
Отсюда, из рубки, мне была видна только полусферическая крыша баковой башни и концы стволов, наведенные на врага, - Огонь!
– сказал я негромко, но так что услышали все, кто находился в рубке, - Огонь!
– и вспыхнуло пламя и ударил гром. Десять бесконечных секунд орудия посылали во врага снаряд за снарядом, и вот все смолкло, все двадцать восемь фугасных снарядов на траектории. Отсчитывая по себя секунды, я поднял к глазам бинокль. Первой жертвой, попавшейся нам в зубы, был бронепалубник "Иосино" или "Ёсино", хрен их япону маму разберет, как они это произносят. Там про нас еще даже не знают и не ведают. Стволы орудий поставлены на ноль и находятся в диаметральной плоскости. А смерть уже отсчитывает последние секунды, первые снаряды уже прошли вершину траектории и подобно снежной лавине катятся на японцев. Какая чушь лезет мне в голову, подумал я, не забывая исправно отсчитывать секунды. На слове шесть, японский крейсер скрылся за стеной разрывов. А сверху, подобно каракулевой шапке, распускались цветы разрывов зенитных снарядов, выпущенных с "Трибуца".
– Попал! Ай, попал, молодца, ребята!
– в восторге закричал Гаранян, - А ну, поправку, и дай ему еще!
Опали водяные столбы, ветер снес назад дым от взрывов, и стало видно, что Гаранян не ошибся. Три огромные дыры в борту, из одной из них валил густой дым, разгорающегося в угольной яме пожара. Первая труба завалилась на бок и держится на честном слове, удушливый угольный дым волнами ползет по палубе. Так же сильный пожар в корме, сверкает подобно бенгальскому огню, похоже, загорелись картузы первых выстрелов, сложенные у кормового орудия главного калибра. Скорее всего, были и еще попадания просто не столь заметные.