И один в поле воин (Худ. В. Богаткин)
Шрифт:
— Поедем на прогулку? — спросил Курт. — Машина у подъезда.
— Разве я приказал тебе держать машину у гостиницы?
— Нет. Но я думал, что вы сразу после обеда захотите поехать.
— Никуда я не поеду. Несколько минут тому назад я чуть не отправился на прогулку, с которой никогда бы не вернулся! — устало произнёс Генрих.
— Как это? — испугался Курт.
— В ресторане произошёл взрыв, как раз против того кабинета, где я обедаю.
— Так этот грохот, который я только что слышал?..
— Да, это было покушение. Погибло несколько гестаповцев, в том числе и оберст Гартнер… Я пойду к себе и попробую заснуть. А ты сиди в своей комнате и никого не пускай. Если кто-нибудь слишком настойчиво станет добиваться свидания со мной — разбудишь. Понимаешь?
— Так точно.
Не раздеваясь, Генрих прилёг на диван. После только что пережитого нервного напряжения он чувствовал большую усталость. Закрыл глаза, но почувствовал, что спать не может. Мозг сверлила мысль — заподозрят его в покушении или нет? Если заподозрят, то арестуют! Даже если его и выпустят, то не будет прежнего доверия. А для него это равнозначно провалу. Значит, если придут гестаповцы, не надо даваться им в руки. Надо стрелять… Генрих поднялся и ещё раз проверил автоматический пистолет и маузер. Как всегда, они были в порядке. Гестаповцы дорого заплатят за его жизнь. Но…
А допросить его должны обязательно. Ведь он шесть дней обедал напротив того кабинета, где произошёл взрыв. Швальбе, конечно, расскажет, что Гольдринг сам выбрал себе кабинет для обеда. Подозрение, безусловно, возникнет. Но прямых улик нет. Гестаповцы могут прийти за ним просто для того, чтобы допросить его как свидетеля. И если он сразу начнёт стрелять, то тем самым выдаст себя. И тогда надеяться на спасение… А ему во что бы то ни стало надо разузнать о подземном заводе, изготовляющем оружие. Это задание даже важнее ликвидации Гартнера… Нет, стрелять он не будет… но подозрение может возникнуть во время допроса. Его могут арестовать у следователя, тогда он не успеет воспользоваться оружием. Не брать же его, идя к следователю? Это может только вызвать излишнюю насторожённость. Итак, придётся идти с маузером и браунингом. Этого мало, но ничего не поделаешь. Генрих опустил шторы на окнах, разделся и улёгся спать. Курт разбудил его под утро.
— Герр обер-лейтенант, — тихо звал он, легонько потряхивая барона за плечо. — К вам пришли!
— Кто?
— Два гестаповца, — тихо и испуганно прошептал Курт.
— Скажи, пусть подождут, пока я оденусь, — нарочно, чтобы его услышали в соседней комнате, громко произнёс Генрих и вскочил с кровати. Курт вышел.
«Ждут. Если бы пришли арестовывать, вошли вместе с Куртом». Эта мысль немного успокоила. Генрих одевался медленнее, чем обычно.
Выйдя из комнаты, он вытянул руку в нацистском приветствии. Гестаповцы ответили. «Арестованному отвечать не положено», — промелькнуло в голове.
— Я слушаю вас.
— Майор герр Лемке приказал прибыть к нему немедленно же для дачи показаний по делу взрыва в ресторане «Савойя», — ответил фельдфебель. «Приказал?», а полагалось бы сказать «просил».
— Почему вас двое и с автоматами?
— Сейчас ночь, а ночью ходить и ездить по городу опасно — пояснил другой гестаповец в форме унтер-офицера. Взглянув на часы, Генрих отметил время: сорок минут шестого.
— Ладно, пошли. Генрих надел плащ и направился к двери.
— Приказано прибыть и денщику, — бросил фельдфебель. «Это уже плохо, даже очень».
— Оружие брать не надо, — приказал унтер Курту, когда тот взялся за автомат.
— А не опасно бросать оружие в пустом номере гостиницы? — спросил Генрих.
— Эта гостиница хорошо охраняется, — унтер взял из рук растерявшегося Курта автомат и положил его на стул.
— Пошли! — Генрих первым вышел из номера. За ним Курт, позади гестаповцы.
У подъезда стояла большая семиместная машина. Возле неё ждали ещё два гестаповца. Увидев Генриха, они тотчас же уселись на переднее сидение.
Фельдфебель открыл заднюю дверку и, отбросив среднее сидение, жестом указал на них Генриху и Курту. Фельдфебель и унтер уселись на задних местах. Автоматы они держали в руках.
«Похоже на арест. А не совершил ли я ошибку, согласившись ехать на допрос? Но уже всё равно поздно. Придётся там решать, как быть. А Курта жаль, пропадёт парень ни за что».
Мысли, одна быстрее другой, возникали в голове. Страха не было. Была собранность и такое же напряжение, как вчера, когда он, стоя у буфета в ресторане и глядя на часы, высчитывал секунды.
Дорога к следователю гестапо не заняла и пяти минут, а Генриху казалось, что ехали очень долго.
У двери кабинета следователя стоял часовой с автоматом, Курт хотел идти за Генрихом, но часовой задержал его.
Генрих пошёл один. В дверях он остановился и быстрым взглядом окинул просторный, хорошо обставленный кабинет. «Отсюда не убежишь». Железные решётки на окнах, плотно обитые двери.
За большим письменным столом в низком кресле сидел следователь майор Лемке. Эту фамилию Генрих успел прочитать на дверях. Майор молча, не здороваясь, указал на кресло напротив себя. Генрих сел. С минуту он и Лемке молча глядели друг на друга. Генрих даже с любопытством, ибо лицо Лемке нельзя было забыть: узкое, длинное, оно неожиданно заканчивалось тонким ртом. Подбородка не было. Вместо него шёл срез, переходящий в шею, Огромный кадык то поднимался до самого, казалось, рта, то вновь падал за высокий воротник коричневой рубашки. Майор курил дешёвую сигару и постукивал пальцами по столу. На одном из пальцев тускло поблёскивал серебряный перстень с черепом, на другом — большой золотой, обручальный. «И нашлась же такая, что вышла замуж за это чудище!» — мелькнуло в голове. Генрих улыбнулся, ему вдруг стало весело.
— Разрешите закурить? — небрежно спросил он следователя. Тот молча пододвинул коробку с сигарами.
— Я хотел бы закурить свои — Генрих сделал движение, чтобы засунуть руку в карман брюк, но тотчас грозно прозвучало:
— Назад!
Лемке стоял у стола и внимательно вглядывался в глубь кабинета. Генрих оглянулся. Огромный дог, оскалив зубы, глядел на него насторожённым взглядом.
— Если этот пёс будет в кабинете, я не отвечу ни на один ваш вопрос! — решительно заявил Генрих.
— Это почему же?
— Ненавижу собак всех пород. Лемке нажал кнопку звонка.
— Убрать! — бросил он коротко.
Автоматчик вывел пса. Генрих вынул коробку гаванских сигар и не спеша закурил.
— Где вы берёте гаванские сигары? — спокойно спросил Лемке.
— Надеюсь, вы разбудили меня среди ночи и в сопровождении двух автоматчиков привезли сюда не для того, чтобы узнать адрес моего поставщика? Левая щека майора задрожала.
— Вам известно, что произошло в ресторане «Савойя»?