И опять Пожарский 6
Шрифт:
Боше де Мезириак горланил песню наравне со всеми остальными учёными, сидящими у костра. Когда весною её впервые на итальянском спел Клавдио Акиллини половина собравшихся просто попадала со стульев, вторая половина осталась сидеть не потому, что ей было не смешно, а потому что …
Хотя, конечно же, ей было не смешно, эта вторая половина просто не знала в совершенстве итальянский, всё же латынь серьёзно отличается от современного языка, да ещё в разных карликовых государствах расположенных на Аппенинском полуострове свой диалект.
Теперь все пели на русском. Кто был автором текста и музыки, было точно неизвестно. Существовали и немецкий и французский вариант песни. Одно было бесспорно – нигде кроме Вершилово этой песни написать не могли. Какие такие «Доценты»? Нет в Европе ни в одном университете, ни каких доцентов. Они есть только в школах Вершилово. Доцент в переводе с латыни означает обучать, то есть учитель. Отличается он от «профессора», что переводится на русский как преподаватель или наставник, тем, что может обучать детей только до пятого класса, где не требуется ещё углублённого знания математики, геометрии, физики, астрономии. В шестом и седьмом классах преподают профессора.
С «кандидатами» и того смешнее. Кандидат – это профессор, приехавший из Европы. Станет он профессором снова или доцентом, или ему не доверят вообще учить детей, зависит от самого кандидата. Нужно в совершенстве освоить русский язык, а потом выучить и понять, главное, то, что они здесь за эти шесть лет напридумывали, наоткрывали, наизобретали. Тяжело! Даже не так. Очень тяжело, почти невозможно для многих. И дело не в русском. Дело как раз в математике, астрономии, химии, физике. Про медицину даже говорить не стоит. Там, в Европе, нет медицины. Понятно, что и в Азии нет, про Африку с Америкой не стоит и упоминать. По словам князя Пожарского очень не плохая народная медицина в Китае. Только один единственный живущий в Вершилово китаец к медицине никакого отношения не имеет, он купец. Ну, был купцом. Сейчас он просто ученик третьего класса школы.
Про молекулы и атомы там, в Европах, знать не знают, слова-то есть и даже смысл иногда в эти слова вкладывают близкий к истинному, но вот, что молекулы могут разлагаться на атомы и этих атомов не четыре, а больше сотни, знают только здесь. Даже и учебника ещё настоящего нет по химии, только набор из нескольких лекций, что читает сейчас ван Гельмонт. Сейчас и Глаубер, и Жан Рэ, и ван Бодль, и все остальные, кто причислен к химической лаборатории, пытаются систематизировать свои знания и уж, потом начнут писать учебник по неорганической химии. А по органической? Про получение различных лекарств из той же плесени или из других грибов и растений. Дожить бы до этого.
Про картофель из учёных вообще один Баугин знал до переезда в Вершилово. Он и описал картофель, присвоив ему в 1596 году в работе «Theatri botanici» научное название на латыни Sol'anum tuber'osum. Но он думал, что это просто диковинный цветок из Нового Света, а не продукт питания, один из самых вкусных овощей.
В общем, так, на конке мы до Волги доезжаем, А там пешком и не стонать, Небось, картошку все мы уважаем, Когда с сольцой её намять.Бесспорно,
Сейчас Боше был на субботнике. Картофель ещё и не думал разлагаться, он ещё и не вырос. Был самый конец июня, и его сейчас нужно было «окучить». Вот этим они и занимались. Вместе с де Мезириаком на окучивание вышли десятки учёных, почитай вся Академия Наук, за исключения совсем уж пожилых и больных. Люди взяли с собой старших сыновей и немного булочек, бутербродов, молоко и хлеб предоставил хозяин поля, на которого они сейчас «батрачили». Смешно, профессора и дворяне обрабатывают поле крестьянину, а не наоборот. Нигде в другом месте такого просто не могло случиться. И ведь они вышли работать не за деньги, и даже не за еду, еду-то каждый с собой сам принёс. Более того, даже инструмент, которым они окучивали картошку, был свой. Его выдали каждому члену Академии и всем военным в Вершилово год назад. Инструмент назывался «тяпка», от слова «тяпать», то есть удалять сорняки, и напоминал мотыгу, только маленькую и лёгкую.
Около часа работы, а потом вот такое «сидение» у костра на свежем воздухе с перекусом. Рядом друзья, носятся, играя во что-то пацаны, светит, пригревая не яркое русское солнце, изредка проплывают по Волге лодьи с плещущими на неровном ветру парусами, поют птицы. Нет. За эту работу не нужно денег. Нужно ещё и доплатить этому крестьянину, что согласился запустить их к себе на поле. А песни под гитару и скрипку, что принёс Клавдио Акиллини. Он пришёл на субботник с сыном Джиованни Филотео, который недавно перебрался к отцу из Болоньи, вместе с остальными детьми профессора и поэта. Все учёные, что приехали посмотреть, стоит ли принимать предложение князя Пожарского остаются, а потом и перевозят к себе семьи и зовут коллег и друзей, родственников.
Вы можете прославиться почти на всю Европу коль, С лопатами проявите здесь свой патриотизьм, А то вы всем кагалом там набросились на грыжу блин, Собак ножами режете, а это бандитизьм. Товарищи учёные кончайте поножовщину! Бросайте ваши опыты, сульфид и ангидрид, Садитеся на конку все, валяйте к нам в Козловщину, А излученье с призьмою денёк повременит.