И придет большой дождь…
Шрифт:
— Слава богу, оба на месте! — вырвалось у него, как только Войтовичу удалось открыть дверь. — Скорее одевайтесь и поехали!
Сэм метался по холлу. Он тяжело дышал, глаза его лихорадочно блестели.
— Но в чем дело?
Петр недоуменно переводил взгляд с одного гвианийца на другого.
— Через час прилетает майор Нначи. Майор Даджума уже здесь — он приехал из Игадана три часа назад, — торопливо объяснил Сэм. — Все журналисты, наши и иностранные, уже поехали на военный аэродром. Вам тоже необходимо быть
— Но… может быть, не так уж и необходимо? — неуверенно возразил Эдун. — Там и так хватит народу.
Сэм метнул в него яростный взгляд:
— Туда едут все. Это решение нашего Союза журналистов, и мы должны его выполнять.
— И все же… они иностранцы. Они имею право не подчиняться нашим решениям.
Войтович, не сводивший глаз с лица Сэма, решительно направился к лестнице, ведущей наверх.
— Я иду одеваться, — твердо сказал он.
— А тебе, Питер, может быть, не стоит, а?
В голосе Эдуна Петр расслышал просьбу, но Сэм не дал ему времени для ответа.
— Скорее, Питер, скорее. Ну? Прошу тебя. Эдун вздохнул и опустил голову.
Он молчал всю дорогу до маленького военного аэродрома, расчищенного в лесу милях в двадцати от Луиса. Машина, которую он вел, неслась сквозь расступающиеся сумерки по совершенно пустому, разбитому шоссе.
— Так в чем же все-таки дело? Почему такая спешка? — спросил Войтович, после того как они проехали больше половины дороги. — И откуда вы знаете, что прилетает Нначи?
Эдун и Сэм переглянулись.
— Генерал Дунгас подписал приказ об аресте всех, кто был связан с «Золотым львом», — тихо сказал Эдун, вглядываясь в набегающее полотно шоссе.
— Это штучки Аджайи. Генерал — порядочный человек, — слабо возразил ему Сэм. — Аджайи провел вчера больше трех часов в кабинете Дунгаса.
— Лиса опять обманула петуха.
В голосе Эдуна была горечь и усталость.
— Они не посмеют арестовать Нначи и Даджуму на глазах у всех нас. Как только народ узнает об этом, он поднимется! И уж тогда мы доделаем то, что начали!
Сэм говорил горячо и вдохновенно. Эдун печально улыбнулся и покачал головой:
— А что мы с тобою знаем о нашем народе? Нужны десятки лет, чтобы он осознал свою силу и научился ею пользоваться. Это же Гвиания, Сэм!
Петр и Войтович переглянулись. Так вот, значит, в чем было дело! Друзья хотели использовать их для спасения мятежных офицеров!
— Ну хорошо, допустим, что Нначи и Даджуму не арестуют в присутствии всего журналистского корпуса. А потом? Их же могут схватить в любом другом месте? — как бы рассуждая сам с собою, заговорил Войтович.
— И я не верю, что это решение подсказано генералу Джеймсом Аджайи, — нерешительно добавил Петр. — Ведь арест офицеров ничего ему сейчас не даст.
— Мы надеемся, что потом арестовать майоров будет гораздо сложнее — они слишком популярны в народе, — быстро
— Аджайи всегда рассчитывает на несколько ходов вперед, — окончил фразу Эдун.
— Стой!
Автоматная очередь хлестнула поперек шоссе — по асфальту, почти под самыми колесами машины. Завизжали тормоза. Машину повело, но Эдун сумел остановить ее.
— Выходи!
Солдаты в белых касках, на которых было написано крупными буквами «Антимятежная полиция», словно призраки, вынырнули из зарослей по обе стороны шоссе.
Они распахнули дверцы и бесцеремонно вытащили из машины ее пассажиров. В следующее мгновение один из них сел за руль, мотор взревел — и наши путешественники остались на безлюдном шоссе в окружении солдат.
— Пошли! — резко крикнул один из них. — По тропинке! Руки на затылок!
Сэм поспешно вскинул руки. Эдун медленно последовал его примеру.
— Нет!
Петр с вызовом поднял взгляд на отдавшего приказ.
— Ну зачем же так! Я же говорил — никакого насилия! — раздался вдруг знакомый голос, и Петр увидел выходящего из зарослей Джеймса Аджайи, одетого в пеструю форму десантника.
— К тому же это мои друзья! — добавил бывший министр, направляясь с протянутой рукой к Петру. — Извините, Питер, — понизил он голос. — Солдат всегда солдат, ему не до дипломатии. Тем более что как-то так произошло, что мы задержали в течение этого часа почти всех иностранных и местных журналистов Луиса. Все почему-то решили собраться пораньше утром на военном аэродроме. К чему бы это, Питер, а? Он пристально посмотрел на Сэма.
— А с Союзом журналистов мы еще продолжим этот разговор.
— Но вы больше не министр информации! — отрезал Эдун.
— Зато я советник Военного правительства и полномочий у меня гораздо больше, чем раньше!
— Это вы уговорили генерала арестовать Нначи и Даджуму! Сэм сжал кулаки и пошел на Аджайи.
— Ты еще мальчишка, чтобы разговаривать со мной в таком тоне! — Аджайи презрительно отвернулся, потом положил руку на плечо Петра. — Не слушай их, Питер. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Разве бывали у тебя какие-нибудь трудности, пока я был министром? Не знаю почему, но ты у всех вызываешь симпатию… — Он улыбнулся. — Тебе надо было бы стать политиком, а не мне…
— Лиса опять обманет петуха, — вполголоса пробормотал про себя Эдун.
Аджайи сделал вид, будто ничего не слышал.
— И вы тоже, мистер Войтович, спешили встречать мятежников? — строго спросил он поляка.
— Я журналист, — спокойно ответил Войтович. — Это моя работа.
— Что ж… — Аджайи на мгновенье задумался, затем решительно кинул: — Вы поедете со мною на аэродром. Вы и Питер. А этих, — он сделал жест рукою в сторону Эдуна и Сэма, — отвести к остальным задержанным.
Солдаты кинулись к Эдуну и Сэму.