И пришел с грозой военной…
Шрифт:
— Мне не нужны смертники, ваши жизни принадлежат императору, а потому если есть возможность произвести подрыв и при этом остаться в живых мы должны использовать этот шанс, — наставительно заметил Ямамото, не сводя внимательного взгляда с собеседника.
— Я постараюсь остаться в живых, но… все в руках богов, — тоном человека отдавшегося в руки судьбы ответил лейтенант.
— Понимаю. Ваш брат погиб в бою со "Страшным", первым приняв на себя подлый удар русских, однако он мог спастись, но не пожелал покрыть себя позором и предпочел погибнуть со своим кораблем. Смело. Достойно высших похвал. Но глупо.
— Как вы смеете. Он погиб на боевом посту…, — возмутился высказыванием в адрес своего старшего
У императора не так уж и много опытных военных моряков, как может показаться на первый взгляд, — бесцеремонно оборвал подчиненного Ямамото. — В строй вводятся новые корабли, ими нужно командовать и передавать свой опыт молодым. Вы думаете, что он это сможет сделать со дна моря, я очень сильно сомневаюсь в этом. Поэтому приказываю продумать все таким образом, чтобы и речи не могло быть о геройской смерти. Вы по образованию минер, вам и карты в руки. И не нужно смотреть на меня как собака на кошку. Вы можете меня ненавидеть сколько душе угодно, но приказ выполните. Вы также являетесь носителем бесценного опыта и я не желаю, чтобы этот опыт был безвозвратно утерян. Вам ясен приказ лейтенант, — суровым тоном закончил майор.
— Так точно, — угрюмо ответил Куцуми.
Майор Ямамото, отличался нестандартным мышлением, за что его недолюбливало начальство, весьма своеобразным чувством чести и собственного достоинства, что вызывало негативную реакцию среди офицеров. Однако, когда нужно было сделать, что-либо хорошо, а уж тем более если дело было щекотливым, поручали именно ему.
Так вышло и в этот раз, когда понадобился руководитель для законспирированной разведывательной группы на Квантунском полуострове. Проанализировав обе не увенчавшиеся успехом операции по закупориванию прохода в Порт-Артурскую гавань, он пришел к выводу, что адмирал Того делает ставку не на те силы. Он действует так, как и следует действовать адмиралу, то есть применяет военные хитрости из разряда не пятнающих честь и достоинство, или попросту напролом, задействуя в операциях десятки судов. Разуверившись в возможности заградить проход брандерами, он решил завалить его минами. Так уж сложилось, что проведение этой операции в составе трех дивизионов эсминцев, один из которых с двумя крейсерами осуществлял прикрытие двух других, совпало по времени с разведывательным рейдом русских. Как результат, произошел бой результатом которого были потопленные три японских миноносца, поврежденные крейсер и последний из миноносцев. Причем крейсер нуждался в доковом ремонте, который можно было осуществить только в Сасебо. На взгляд же Ямамото, здесь необходимо было действовать более тонко, иными словами методами рыцарей плаща и кинжала.
Между Дальним и Порт-Артуром все еще сохранялось каботажное судоходство, правда суда выходили до крайности редко и только по острой необходимости, но все же выходили. Если русское судно, под русским флагом войдет в проход, то его не задержат. Без сомнения досмотрят, но убедившись, что судно действительно русское пропустят. А вот тут самое важное, как сделать так, чтобы это судно затонуло при прохождении входного створа.
Рассказав об этом старшему одной из групп, лейтенанту Куцуми, он приказал продумать этот вопрос в деталях и тот не разочаровал его. Правда в глазах молодого человека он заметил блеск, который говорил о том, что мальчишка решил погибнуть геройской смертью, дабы прославить свой род, подобно старшему брату. Вот только ничего геройского в той смерти Ямамото не видел, мало того, осуждал ее. Поэтому ему пришлось сделать выговор и дать понять, что глупая гибель не сделает его героем.
Наконец все было готово. Завтра с рассветом русский пароход выйдет из Дальнего неся на борту военный груз, время подобрано правильно, как раз с блокирующей линии сходят крейсерские силы и выходят броненосные, "Бывалый" должен будет появиться вблизи Порт-Артура когда ему смогут преградить путь только эсминцы, но им разумеется не дадут сделать этого легкие силы русских.
Конечно нельзя было допускать чтобы груз попал в Порт-Артур, а потому можно было бы передать сведения о готовящемся выходе и тогда судно перехватили бы на выходе из Дальнего, но у Ямамото было свое особое мнение на этот счет.
На рассвете пятнадцатого апреля пароход "Бывалый" с военным грузом на борту вышел из Дальнего и миновав минные загрождения взял курс на Порт-Артур. Погода по-весеннему была теплой и судя по всему день обещал быть солнечным, что не совсем радовало капитана корабля Марченко. Будь его воля то он постарался бы выбрать денек с пасмурной и желательно туманной погодой, однако флотские решили по-иному. Им больше подходила именно ясная погода. Время было подобрано таким образом, чтобы на блокирующей линии оставались только эсминцы, так как их можно было легко отогнать. А вот в условиях плохой видимости они были не в состоянии обеспечить охранение пароходу с грузом. Ну да им виднее, главное, чтобы он благополучно добрался до Артура, остальное его интересовало мало.
Плавание проходило спокойно и ничто не предвещало беды. Правда на подходе к Порт-Артуру их заметили и пошли наперерез четыре японских миноносца, однако заметив идущих на сближение четыре русских миноносца и чуть приотставших "Новика" и "Боярина", те отвернули, вероятно посчитав, что не стоит вступать в бой с превосходящими силами из-за сомнительного удовольствия потопить русский пароход. Бой со "Страшным" и "Смелым" научил японцев быть более осмотрительными.
Перед входным створом "Бывалый" застопорил ход и на его борт поднялась смотровая команда с дежурного миноносца. Досмотр не занял много времени и проводился чисто формально, о прибытии парохода дежурным силам было известно загодя.
Выполнив свою задачу, крейсера словно легкокрылые чайки, в сопровождении миноносцев проскользнули в гавань. Вслед за ними натужно задымив трубами и заурчав машинами двинулся и "Бывалый".
Куцуми оперся о лопату, вслушиваясь в дыхание натруженных машин, которые только, что остановились. Судя по всему, "Бывалого" досматривали на входе в гавань. Он устало отер пот, отчего на лице остались черные разводы и болезненно сморщившись уже не в первый раз огладил живот.
— Эй китаеза, ну чего замер. Опять живот, что ли, — не довольно поинтересовался старший кочегар.
— Митрич, да не ругай ты его, — вступился за "китайца" один из кочегаров. — видать наша каша ему непривычна, вот и мается. Нехай идет в кубрик. Мы уж почитай дошли и без него справимся.
— Справится он, — недовольно пробурчал Митрич.
— Моя лаботай. Моя не ходи кублик, — виновато затараторил Куцуми.
— Да иди уж, — махнул на него рукой Митрич и подхватив уголь лопатой забросил его в топку.
Лейтенант больше не стал испытывать судьбу и с виноватым видом, словно побитая собака побрел из кочегарки. В это время машины вновь ожили и пароход начал движение. Разумеется до кубрика он так и не дошел. Найдя укромное место, он прильнул к иллюминатору и стал всматриваться в пейзаж за бортом, не забывая поглядывать за тем, чтобы никто его не заметил.
"Бывалый" медленно втягивался в проход следуя малым ходом. Вскоре он оказался в самой горловине между Тигровым хвостом и западным склоном Золотой горы. Дальше было тянуть нельзя. Счет пошел на минуты.
Куцуми сорвался с места и стремглав помчался вниз, вглубь парохода, где они устроили закладку мины. Подбежав к устроенному у самого борта, ниже ватерлинии тайнику он установил на часовом механизме время до взрыва в одну минуту и убедившись, что адская машина заработала приготовился было бежать, но вдруг обнаружил, что он не один.