И пришел спаситель
Шрифт:
Пожарский удивился, когда узнал, что в Древней Руси сенями называлась не полутемная прихожая в деревенской избе, а парадная терраса на втором этаже, поддерживаемая столбами.
На дворе вкусно пахло свежей стружкой и смолой. Сашка, как и в Муроме, не стал утаивать знаний и поделился с плотниками рисунками новых столярных инструментов. Мужики настолько загорелись идеей, что потащили его к местному Левше.
Кузнец, не напрягаясь, изготовил им несколько инструментов. Сашка не удержался и слил умельцу технологию варки стали. Затем притащил завернутые в холстину ружье и пистолет. С кузнецом занимался плотно три дня, после чего тот встал перед Сашкой на колени, благодаря за науку.
Плотники за полученные доселе невиданные инструменты взяли только половину оплаты. Одна артель строителей осталась - на заднем дворе сооружали дом для прислуги.
Растерявшейся красавице Сашка доходчиво объяснил:
– Тебе нужно крепкое хозяйство, сама за всем не уследишь. Вот и возьмешь в дом работников.
– Любый мой, да что им тут делать?
– Как что? Заведем отару овец. За ними нужен присмотр? Нужен. Опять же коптилку поставили зачем? Рыбу да мясо будешь коптить и продавать. Я научу. Сама ведь не станешь рыбу вершами ловить, значит, нужен человек. Кстати, иди завтра к посаднику, возьмешь в аренду участок земли два поприща.
Насколько Сашка помнил, поприще - мера длины около полутора километров.
– И последнее, тебе нужен охранник, да не один, но это позже. Вот и считай - один работник управляется с отарой, второй - с рыбой, плюс охранник - уже трое. Кроме того, стриженую шесть необходимо обработать, свить нитку и связать какие-то изделия, ну здесь будешь нанимать работников в ремесленной слободе. Четвертый человек - кухарка, помощница в доме и по двору.
Вёсна только глазками хлопала - чувствовала, кончилась спокойная жизнь.
Следующая неделя выдалась на редкость бурными событиями. Полученный луговой участок мужики обнесли жердяным забором. К пасшейся здесь корове Пеструшке с телком добавилась тонкорунная отара овец с молодым бодливым козлом, купленных у белых хорват на торгу.
Появились первые работники - семейная пара из Галицкого княжества и бывший дружинник - сорокапятилетний кряжистый Онуфрий.
За отарой стал приглядывать соседский мальчонка Васька. Ему в напарники у тех же белых хорват Сашка купил щенков. Хорваты уверяли - из породы пастухов и охранников овец. У них только эти собаки и несут функцию охранников и волкодавов. Послушав хорватов, Сашка купил всех четверых собачат. Вёсна до того обрадовалась покупке, что тетешкалась с ними как с детьми малыми.
В это, казалось бы, забитое хозделами время Сашка не забывал о цели своего пребывания в Турове - Святополк Окаянный. Он его уже видел живьем, так сказать, раза три. Князь Святополк ехал со своей дружиной по городу, всем своим видом показывая - вы, там внизу, недостойны моего внимания. Чванливая нижняя губа, тонкие тараканьи усики оставляли неприятное впечатление. Как мог князь Владимир усыновить своего племянника, это полнейшее чмо, непонятно. Сашка обратил внимание на состав дружины - основная часть поляки и немного варягов. Видимо, русичам князь не доверял.
Одет был на польский манер - какой-то кунтуш, шапка заморских форм и, что примечательно, на поясе сабля. В те времена русские воины на вооружении имели прямой меч - сабли пришли гораздо позже.
Сашка с усмешкой вспоминал перлы некоторых писателей. Один деятель его поразил -- горе-писака на полном серьезе утверждал, что на Руси не было кольчуг, одни, мол, панцири и латы. Куда же, на хрен, делись? Вот они, на проезжающих мимо дружинниках.
Пожарский не особо присматривался к воинам, искал подходы к князю. Нет, завалить Святополка он мог в любое время без ущерба для своего здоровья, но хотелось сделать красиво и эффектно. Помотавшись, Сашка решил предоставить дело случаю, время позволяло.
Через две декады устроил выходной с выездом на природу. Вёсна с кухаркой Пелагеей заранее нажарили, настряпали всякой снеди. Скатав несколько шкур, Сашка привязал их к набитым провизией торокам, усадил Вёсну на Чалую и тронул Ветерка. Отъехав от города километров пять, остановились на живописном берегу Припяти.
Погода благоприятствовала пикнику. Лето вообще стояло отличное - жары и дождей в меру. Вот и сейчас -- теплынь, свежий ветерок, птички во весь голос верещат и чирикают, из под ног лошадей со стрекотанием брызжут кузнечики. Липовые и дубовые перелески сменились на густые ивовые и ольховые заросли.
Найдя прогалину, завернули лошадей в сторону реки. Расположились на травянистом берегу в тени старой разросшейся ольхи. Разложив пару шкур и застелив их холстиной, Сашка взялся за сооружение шатра, срубая подходящие деревца. Вёсна, что-то мурлыча под нос, доставала из сумок снедь и глиняные тарелки с небольшими коробами и горшочками.
Поставив шатер, Сашка объявил:
– Пойду, какую-ни то снасть в речку закину. Глядишь, чего и поймается.
Вёсна только кивнула в ответ, с нежностью глядя на любимого. Он, покопавшись в суме, нашел походный набор в брезентовом мешочке и, достав оттуда рыбацкие прибамбасы, подался на берег. Изладить пару закидушек -- плевое дело, больше времени ушло на ловлю кузнечиков в качестве насадки. Особого азарта не было, да и не на рыбалку приехали, хотелось глянуть, что за рыба сейчас водится в Припяти. Внезапно на сердце лег холодок - интуиция завопила: "Алярм, тревога".
Сашка, не поворачиваясь, скользнул вправо и в полуобороте выхватил "Гюрзу". Его взгляд зафиксировал неприятную картину - за спиной Вёсны стоял знакомый поляк-дружинник, обхватив ее за плечи одной рукой, в другой руке поблескивал кинжал.
Недомерок приглашающе им взмахнул:
– Иди сюда, русич, сегодня твоя очередь попробовать плетей.
Сбивала с толку непонятная храбрость ляха, а вот оно что - из-за деревьев вышла вся гоп-компания. Человек десять непринужденно брали Пожарского в кольцо. Один из них с арканом нагло заявил:
– Пшепрашем, русич, ходь до бярязы.
– Ага, сейчас, только штаны подтяну.
Сашка, почти не целясь, выстрелил в поляка, что держал девушку.
– Бах...
– и затылок ляха взорвался, а через дырку в переносице толчками выплескивалась кровь.
Вёсна, увидев это, сомлела в обмороке, ничком повалившись на шкуры. Дальше время остановилось, отброшенный девятимиллиметровой пулей поляк с кинжалом в руке медленно падал на траву.