И Серый волк
Шрифт:
— На волке скачет, сам будто не видишь.
— В том-то и дело, что вижу. Не на волке он едет, а на волкулаке. Это волк-оборотень. Разговаривает по-человечески и может перекидываться хоть в богатырского коня, хоть в Елену Прекрасную. Паладины света так не поступают.
— Ну, чего ты ко мне пристал?
— Я пристал? Это ты пристал. А я тебя уму-разуму учу, хоть тебе уже и не пригодится. Вспоминай, с кем ещё наш добряк дружбу водит? Не помнишь?.. Так я подскажу — с бабой-Ягой.
Она, между прочим, ведьма и людоедка. Но Ивана сходу за своего признала: напоила, накормила, в баньке попарила. Но главное, верную дорогу указала. Прелестный коллектив подбирается. Ты, между
— А ты!.. — закричал Микшан, забыв всякую осторожность. — ты картину в музее спёр!
— Какую ещё картину?
— Вот эту, вот! Откуда она у тебя?
— Ты, братец, окончательно разумом подвинулся. Где ты видишь картину? Это даже не копия, а репродукция. Подлинник картины в музее висит.
— Всё равно — спёр. Пусть репродукция, но спёр!
— Тьфу, на тебя! Дурака не переспоришь. На цепи ты своё отсидел, пора переходить к следующей части марлезонского балета.
Евстихей хлопнул ладонью по столу, цепь с громким бряком упала вниз.
Микшан в ту же секунду вскочил и бросился к дверям. Щелястая дверь из неструганных досок спружинила и отбросила Микшана под ноги его тюремщику.
— А ты молодец, — похвалил Евстихей. — Прыти не растерял. Но думать так и не научился. Мог бы сообразить, что дверь заговорённая. Вот отдам тебя ей на растерзание, тогда поймёшь. Что она пинки давать умеет, это полбеды, а вот занозы…
— Что же мне, ждать, пока вы меня до смерти умучаете?
— Тоже правильно. Не ждать, но и не бегать, как мышь по стерне. Но пока, не поухаживаешь ли за старым человеком? Видишь дверь? Там кладовочка. Не переживай, выхода из неё нет. Что там на полках лежит и на стенках развешано: лучше не трогай — целее будешь. Отнеси туда отравленное яблочко и положи на полку от всего отдельно. Ещё при входе лукошко стоит. В нём тоже яблоки сорта шафран. На эти я никакой ворожбы не накладывал, их есть можно. Принеси мне одно и себе можешь парочку.
— Да мне не охота.
— Понятно. Должно хотеться, но не хочется. Когда яд по фруктовой мякоти расходится, яблочный аромат стократ усиливается, и очень хочется это яблоко съесть. А у тебя нос более важными делами занят был, вот ты и не учуял.
— Микшан, с трудом подавив невольный стон, шмыгнул носом и, прихватив отравленное яблоко, отправился в кладовку.
Что он ожидал там увидеть? Сабли, шпаги, пистолеты? — их не было. Парадные портреты и старинная одежда отсутствовали. Были мутные фотографии и почётные грамоты времён царя Гороха. На полках причудливые камни и деревяхи, на стенах — ремешки и верёвочки. Это — вроде уздечка, а это и вовсе намордник. Вещи всё неинтересные и в деревенской жизни встречающиеся. Сказано их не трогать, так и не больно хотелось.
Корзинка с яблоками, как и было обещано, стояла у самой двери. Все яблоки неотличимо румяные и словно калиброванные по размеру.
Микшан, не выбирая, взял два яблока, молниеносно крутанул их в пальцах и одно яблоко положил
— Чего два яблока принёс? — спросил Евстихей.
— Может вам ещё захочется. Что мне два раза бегать?
— Логично. А ты вот о чём подумай. Откушу я сейчас от этого яблочка и сдохну в корчах, потому что ты яблоко подменил. Буду лежать, разлагаться, вонять хуже, чем твой любимый Белый Рыцарь. А ты что станешь делать? Из подвала тебе не выбраться, примешься околевать со мной в обнимку.
Микшан трясся крупной дрожью, прикрывая двумя ладонями нос. Упавшие яблоки валялись на полу, какое из них отравлено, Микшан и сам уже не мог определить.
— Теперь, к делу, — произнёс Евстихей. — Кончай трястись и слушай внимательно. Повторять не буду, а если с заданием не справишься, никто тебя на второй год оставлять не станет. Тебе поручается найти и уничтожить светлого мага Патрикея. Как именно ты это сделаешь, меня не интересует.
— Я не могу!.. — визгнул Микшан. — Ты с ума сошёл! Я же не убийца!
— А кто только что мне отраву подсовывал? — ласково спросил Евстихей.
— Ты меня мучил, — пробурчал Микшан.
— Не знаешь ты, какие муки бывают. Отдать бы тебя на правёж Патрикею, вот у него мучения так мучения. У меня в сравнении с ним — материны ласки.
— Как я этого рыцаря найду? Где он живёт? Чем его победить можно?
— Это не моё собачье дело. Это твоё собачье дело. В общем, забирай два яблока, какие вслепую выбрал — и в путь!
— Какие хоть яблоки, что с ними делать можно?
— Я откуда знаю? Ты выбирал, не я. Одно яблоко ядовитое, это известно. А второе… может быть, молодильное, их у меня много, а быть может, яблоко раздора. Может статься, что это одно из трёх яблок Гесперид; я сам не знаю, какие чудеса они таят. Ещё бывают яблоки Вильгельма Теля. Яблони такой нет, а яблоки попадаются. Они хоть на черешне могут вырасти. Волшебной силы в нём не заметно, но если его при себе держать, то самый никудышный стрелок непременно будет бить в цель, ни за что не промажет. Конечно, больше всего вероятность, что это яблочко, которое по блюдцу с голубой каёмочкой катается и весь мир показывает. Самое крутое яблоко, это плод познания, но тебе от него пользы немного, ты и познание — вещи несовместные. А, кроме того, может быть…
— Хва-а-тит! — Микшан так взвыл, словно привязь на нос вернулась, да не просто, а принялась мотаться из стороны в сторону. — Ты хуже классной изгаляешься: то учи, это запомни! Как-нибудь обойдусь.
— Не хочешь, не надо. Никто не неволит. Забирай свои яблоки и вперёд, на мины! Только учти, сбежать от меня не получится, я за тобой присматривать буду. Цепь стала невидимой и почти неощутимой, но кончик её у меня в кулаке, а кольцо у тебя в носу, никуда не делось. Не переживай, ты не один такой. Даже нашего брата колдуна и то порой на привязи держат. Ну-ка глянь на скраденную репродукцию, что там у Ивана-Царевича в ухе?
— Ну, серьга. Сейчас все так ходят.
— В том-то и беда, что все. Ведь это не игрушка, а начало цепи, на каких твоих рыцарей водят. Хорошо хоть не за нос, а за ухо, хотя последнее время и такие появились. Сам этот серьгатый кадавр уже ничего не может.
— А как же бабы? Уж они и прежде и сейчас без серёжек не обходятся и меняют их, как мы рубахи. Их что, то один кто-то тянет за ухо, то другой?
— Запросто. А если серьёзно, то я не знаю. Спроси у кого поопытней, а я холостяк, полюбовниц у меня не бывало, и чужих невест я не крал. Вроде, как всё тебе рассказал. Хотя, погоди, ещё в зеркало надо посмотреться, чтобы не удивляться потом.