И снова дядя Жора

Величко Андрей Феликсович

Аэродром для больших самолетов располагался на побережье в пяти километрах от моей дачи, и после посадки мы отправились туда.

Увидев ее, Никонов остался невозмутим, а Сидоров не смог сдержать удивления. Наверное, он представлял себе канарскую дачу канцлера Российской империи как-то иначе, а не в виде пяти полутораэтажных садовых домиков плюс странное сооружение, похожее на одноподъездную хрущевскую двенадцатиэтажку, но высотой всего в пять метров.

– Здесь живут кошки, – пояснил я, – а вы можете располагаться в зеленом домике, а потом приглашаю пообедать со мной в синем. На объект мы отправимся завтра утром.

Готовый

к старту магнитоплан представлял собой прямоугольную платформу семнадцать на одиннадцать метров при толщине в два. По краям она имела две надстройки с трубами и антеннами, а в центре располагалась грузовая площадка.

– Десять тонн, – пояснил я. – Старт через пару минут.

На платформе взревели тринклеры, и из труб повалил белый дым, по мере прогрева движков становившийся все более бесцветным. Наконец магнитоплан качнулся и начал медленно подниматься.

– Вот так это и выглядит, – резюмировал я. – На расчетную высоту, то есть шесть километров, он выйдет через сорок пять минут.

– Значит, для подъема на высоту, скажем, в двести километров ему потребуется больше суток? – уточнил Сидоров.

– Даже больше трех, учитывая необходимость нескольких дозаправок, – подтвердил я. – А выход на суточную орбиту продлится месяца полтора. Ну и что? Мы не спешим. К тому же он может висеть и не обязательно на орбите, просто тогда потребуется небольшой расход энергии для компенсации потерь и сноса за счет магнитного склонения, но это меньше процента от стартовой мощности.

– И что, это нелепое сооружение сможет подняться в космос? – не поверил Никонов.

Сидоров бросил на него косой взгляд, который я расценил как презрительный. Да, техническая подкованность дражайшего Петра Сергеевича далека от безграничности, но зато у него есть другие достоинства.

Я пояснил:

– Конкретно этот – нет. У него отсутствует кислородная аппаратура для двигателей, и гермокабина экипажа не рассчитана на космос. Но это, в общем, совсем нетрудно сделать. Вот с дозаправкой в полете придется повозиться, но и это вполне решаемо на нашем уровне развития техники. Кстати, предлагаю вернуться на дачу, тут больше ничего интересного не будет. Для наблюдения за полетом у меня есть очень неплохая оптика.

Как и было обещано, через сорок пять минут магнитоплан прекратил подъем и завис на высоте шести километров. Решив, что Сидоров уже достаточно впечатлился и самое время предоставить ему возможность без свидетелей пообщаться с Никоновым, я сказал:

– Разрешите до вечера вас покинуть. Губернатор острова устраивает торжественный обед в честь моего прилета, а про вас он по вполне понятным причинам не в курсе. Но вы ничего не потеряете, кормят у него так себе, с моей кухней не сравнить. С удовольствием бы пообедал на своей даче, но, увы, положение обязывает. Если будет желание, можете покататься на железной дороге. Вода в паровозе уже есть, а как растопить топку, вам покажут. Инструкция по управлению в кабине машиниста. Неужели не хотите? Странно. В общем, часов в шесть я вернусь.

Вечером состоялась моя беседа с Никоновым.

– Иван Петрович разъяснил мне все преимущества подобного способа полетов, – начал Петр Сергеевич, – но я не понимаю одного. Он утверждает, что понял принцип работы вашего аппарата,

а преодоление неизбежных технических трудностей займет всего несколько лет. Он ошибается?

– Нет, – покачал головой я, – именно так все и есть.

– Но тогда в чем смысл сегодняшнего показа? Ведь в случае несогласия с вашими предложениями, которые вы наверняка сделаете, мы сможем просто вложить некоторые средства и лет через пять получить такое и у себя.

– Во-первых, меня как-то не очень интересует, что у вас будет через пять ваших лет. Во-вторых, средства потребуются не некоторые, а весьма значительные. И, наконец, нужна будет гарантия, что они, эти средства, пойдут именно на магнитоплан, а не будут попилены в процессе освоения. Лично мне представляется куда более вероятным, что у вас в результате получится что-то вроде нынешнего рывка в области нанотехнологий. В случае же согласия с нашими предложениями вы получаете не только полный комплект документации, но и рабочий магнитоплан, в разобранном виде он пройдет через портал. В обмен мы хотим получить ядерные источники энергии общей мощностью от пятисот киловатт до мегаватта. Это, так сказать, программа-минимум. А вообще-то более привлекательным, причем и для вас тоже, было бы совместное производство магнитопланов. У нас, естественно, с последующей переправкой части изготовленных аппаратов к вам. Если у вас имеется готовые или требующие минимальной доводки реакторы, то продукция может пойти месяца через три по вашему счету.

С Сидоровым разговор происходил чуть позже и в несколько ином ключе.

– Насколько я понял, у вас применяется модульный принцип. У данного экземпляра, по моим прикидкам, где-то от двадцати до тридцати подъемных элементов. Это так?

– Все правильно, у него их двадцать четыре.

– Тогда максимальный размер и, значит, грузоподъемность аппарата по этой схеме лимитируется только прочностью внешней конструкции. Я прикинул, и у меня получился оптимальный взлетный вес в восемьсот тонн, из которых на долю груза придется двести. Все это при использовании в качестве источников энергии термоэлектрических ядерных установок типа «Топаз». Вы в курсе, что это такое?

– Про «сто дробь сорок» в курсе, а насчет более поздних разработок нет, но это неважно. Да, у нас тоже получились похожие цифры. Что же, теперь остается только ждать решения вашего руководства.

Магнитоплан висел в канарском небе сутки, а потом потихоньку начал снижаться.

– Что это, – поинтересовался Никонов, оторвавшись от стереотрубы, – воздух над ним светится или такое мне только кажется?

Если бы рядом не было Сидорова, то наверняка я бы не удержался и небрежно сообщил что-нибудь вроде «ага, вы видите побочный эффект локального искривления пространства», но он тут был, и пришлось разъяснить:

– Это включились мощные дуговые прожекторы, направленные вверх. Ведь при движении подъемного элемента вниз в нем индуцируется ток, который надо куда-то сбрасывать. Разумеется, это явление частично нивелируется сдвижными экранами, но не полностью, вот там и жгут излишки электроэнергии. То есть магнитоплан потребляет энергию, только когда поднимается. При спуске он ее генерирует, да вот только девать то электричество некуда.

Вскоре аппарат сел, а мы, наоборот, взлетели. «Борт номер два» набрал высоту и взял курс на Сарагосу.