И снова Пачкуля!
Шрифт:
— Просто они не ошень подходить к образу феи, фот и фее, — попытался объяснить Хьюго. — Феи не носят обувь со стальным носком.
— А эта — носит, — сообщила ему Чепухинда тоном, не допускающим возражений.
Так-то вот.
Хьюго тихо вздохнул и подошел к Шерлоку Холмсу.
Грымзин клетчатый плащ и шляпа с двумя козырьками немного пообтрепались: Свинтус бросил их в сугроб, когда убегал от Пачкули.
— Прекрасно, Грымса, прекрасно. Ты фылитый Шерлок. Я вишу, у тебя лупа треснула. Как тебе это удафаться?
— Случайно,
Следующей в шеренге была Шельма; ей не терпелось услышать мнение режиссера. Ее костлявые ноги были затянуты в зеленые колготки, а на голове красовалась шляпа с пером, которую она залихватски сдвинула набок. Она хлопнула себя по бедру и послала публике воздушный поцелуй.
— Вы прекрасная публика, я люблю вас, — заголосила она, — я всех вас люблю!
— Хорошо, сойдет, — сказал Хьюго. — Колготы подтянуть, одеяло на себя не тянуть.
— Не понимаю, почему я должна слушаться какого-то хомяка, — пробормотала Шельма, но так, чтобы Хьюго не услышал. В отсутствие Пачкули он показал себя как очень хороший режиссер. В этом все были единодушны.
Хьюго подошел к Крысоловке, облачившейся в пеструю накидку, от которой рябило в глазах. Гаммельнский крысолов отдал честь дудочкой и вытянулся по стойке «смирно».
— Неплохо, Крысолофка. Один ма-а-аленький совет — постарайся улыбаться. Ты ше друг маленьких детей, та? Они обошать твою феселую музыку.
Крысоловка попробовала улыбнуться. Ничего не вышло. Такое уж у нее лицо.
Замыкала шеренгу Макабра. Она до зубов вооружилась картонными мечами и надела клетчатый шотландский плащ до пят. Вид у нее был очень устрашающий. Когда Хьюго приблизился, она откинула назад голову и зловеще загоготала.
— Молодец, Макабра. Э-э — пошалуй, мы обойтись без фолынки. Она тебе мешать фо фремя срашения. Где Туту?
— Она просила передать, что будет позже, — сказала Белоснежка, рассеянно высморкавшись в подол платья. — Она практикуется работать с фонарем.
— Что сначит «работать с фонарем»?
— Ну, она взяла все наши кухонные стулья, — начала объяснять Рапунцель, — и поставила их рядами. А помощников заставила быть зрителями. Она показывает им, где их места, а если они не слушаются, она — э-э — работает фонарем. Бьет по голове. Похоже, это довольно больно.
— Ясно. Хорошо, я фсех посмотреть? Такое ощущение, што чефо-то не хватать.
— Так и есть, — сказала Клеопатра. Ее так и распирало от желания наябедничать. — Рональд до сих пор в своей гримерке. Мы его звали, но он ни в какую. Он говорит, у него что-то не то с костюмом. Он говорит, что не хочет быть Прекрасным принцем и что пантомима наша дурацкая.
— Ах вот оно что, — прорычала Шельма. — Ладно, предоставьте это мне. Это работенка для Дика.
Она решительно направилась в сторону гримерок. Через мгновение все услышали яростный стук.
— Рональд! Выходи сию же минуту, слышишь меня? Это твоя тетя! Хочешь, чтобы я тебя отшлепала? Для меня ты не такой уж и взрослый, имей в виду!
Повисла пауза. Потом раздались энергичные удары ногой по дереву и, наконец, треск. Затем ведьмы услышали приглушенные голоса и звуки резких шлепков (этот звук ни с чем не спутаешь). Через секунду появилась Шельма, весьма довольная собой.
— Он идет, — объявила она. — Удивительно, чего можно добиться парой ласковых слов.
Все выжидающе смотрели в сторону кулис.
Бедный Рональд. В последнее время ему не везло. Мало того, что он лишился своей ультрасильной сыворотки невидимости, так теперь еще придется надевать нелепый костюм Прекрасного принца и выставлять себя на посмешище перед публикой. Единственное, что с ним случилось хорошего, — ему дали отдельную гримерку. Хьюго объяснил, что на то есть две причины:
1. Он единственный мужчина в составе.
2. Его никто не переваривает.
Рональд хмуро приплелся на сцену, держась за покрасневшее запястье. Когда он встал в конец шеренги, все захихикали.
— Что смешного? — сердито буркнул он.
— Для начала, твои штаны, — сказала Белоснежка.
В самом деле. Бриджи были ему велики, вдобавок еще и резинка в поясе порвалась. Пришлось Рональду подпоясаться веревкой. С остальными частями костюма тоже беда. Пиджак еле налез, пышные рукава у блузы оказались слишком длинными, картонный меч размяк, а корона, надвинутая на оттопыренные уши, смотрелась очень глупо и была совсем не похожа на настоящую.
— Стой прямо, Рональд, — велел Хьюго. — У Прекрасного принца не толшна быть впалая грудь. Он толшен фыглядеть — как бы это — щеголем.
— Интересно как! — воскликнул Рональд, топнув ногой. — Мне все не по размеру! Я же давал тебе свою мерку. Наверное, ты неправильно записал. Как мне выглядеть щеголем в лилипутском жакете и гигантских штанах?
— Я не финофат, што у тебя нестандартная фигура. И еще. Пошему ты вчера не яфляться на репетицию?
— Я — м-м — заблудился в снегу, — пробормотал Рональд, залившись краской.
— А долшен был быть здесь, — строго сказал Хьюго. — Тем полее што у нас критическая ситуация.
— Ничего себе. Правда? — невинно спросил Рональд.
— Еще какая! — вмешалась Клеопатра. — Гоблины стащили нашу карнавальную лошадь! Пачкуля отправилась за ней, и до сих пор ни слуху ни духу.
— Мы прибегли к услугам профессионалов, — самодовольно прибавила фея. «Прибегли к услугам профессионалов» звучит очень по-деловому. Чепухинде нравилось думать, что она предводительствует шабашем, который время от времени Прибегает к Услугам Профессионалов.