И тьма не объяла его
Шрифт:
И тут Айс опять ощутил удушающую хватку чужой высоты. Окружающий мир подернулся туманной дымкой, вернулся шум в ушах и в голове. Айс, почувствовав слабость в ногах, осторожно опустился на снег. Лег на спину, раскинув крылья и руки, и стал глубоко, старательно дышать, высасывая из разреженного воздуха драгоценный кислород. «Все нормально. — констатировал он, — Так и должно быть. Это чужой мир. Ненормальны мои великолепные прыжки и видения. Но кто-то, значит, дал мне силы на эти прыжки, а разуму подарил новое зрение. Или, может быть, все это какая-то высотная болезнь? Бред?.. Будет очень обидно, если я погибну здесь. Когда еще кто-нибудь додумается до
Айс подобрал крылья и перевернулся со спины на живот. Приподнялся на руках и задрал голову. Сверкающая вершина казалась такой близкой! Только руку протяни… «Что мне там? Мое богатство в моей голове. Было бы неплохо ее уберечь… Надо возвращаться…»
И Айс сделал первое движение вверх. Ползком. Здорово помогали когти. Он почти не соскальзывали. «Вот спущусь, — уговаривал себя Айс, — срублю дерево потолще, напилю колес, сделаю повозку…»
Он увидел Айю и детей, сидящих в одноосной повозке, которую он вприпрыжку, помогая себе крыльями, везет вокруг гнездовья. Изумленные сородичи взволнованно порхают вокруг…
Айс принялся исступленно биться лбом о снег, выбивая из головы этот кровоточащий, сводящий с ума бред.
«Вперед, — бормотал он, — еще чуть- чуть…» Откуда-то взявшийся на этом морозе пот холодно заливал глаза. Айс, рыча от напряжения, полз и казалось ему, что он вползает во что-то упругое, отталкивающее и в то же время, вязкое, затягивающее…
«Зачем я?» — вдруг задал он себе странный, нелепый, просто дикий вопрос. Айс даже остановился под напором этой интеллектуальной нелепицы и тут же понял, что за разгадкой ее пополз бы куда угодно.
«Вперед! — торопил он себя. — Вперед, тварь ползущая! Нельзя останавливаться — замерзнешь.»
Ему вдруг послышался скрип вагонетки за спиной…
«Надо двигаться, иначе — смерть! Надо жить! Зачем? Я знаю… Я очень много знаю… Рывок… Надо возвращаться… Еще рывок!..»
Айс вдруг увидел как подземный поток вращает колесо с лопатками, а на его ось наматывается канат, тянущий вагонетки на колесах. И тут же на него стало двигаться ослепительно яркое звездное небо.
«Эге, — подумал Айс, погрузив лицо в снег, — кажется, опять начинается… Нет! Я сам!.. Эй, ты, слышишь?.. Сам!» Он стал усиленно работать локтями и когтями, даже подгребал крыльями…
И вот кончился снег, Айс оказался на холодных голых камнях. Несколько минут он отлеживался, потом поднялся на четвереньки, выпрямился и, шатаясь, сделал первый шаг. Второй. На третьем его все-таки резко качнуло вперед и он упал.
Вдруг кто-то тронул его за плечо. Айс открыл глаза и увидел протянутую к нему руку…
Его нашли лежащим у входа в пещеру через несколько дней после исчезновения. Он был жив. Даже не ранен. Только лицо странно потемнело и покрылось сухой коркой. Его перенесли вглубь на мягкое ложе. Там он проспал сутки.
«Живем, братцы!» — сказал он, едва открыв глаза. Вытащив из сумки на ладонь несколько шариков, стал катать их и громко смеяться.
«Старина Айс сошел с ума,» — прошелестело по пещере.
«А ведь они не поймут меня, — вдруг перестал смеяться Айс. — Истину нельзя объяснить. Истину надо пережить…»
3. ЛОВУШКА
Сколько ЕЕ во мне? ОНА истекает из меня, быстро затвердевая в прочную эластичную нить, чуть светящуюся в темноте. Если всю ее смотать в один клубок, то, наверное, тысяча тысяч меня будет меньше… Хотя, скорей всего, я преувеличиваю… Тысяча тысяч меня…Странный узелок мысли — я всегда один и не вижу, зачем бы могли понадобиться тысяча тысяч меня. Или хотя бы еще один я. Где бы еще один я стал плести и ставить ловушки?..
Сработала!.. Крупная дичь… Скорей, пока не вырвалась… О! Опять эти смертники. Зачем они приходят с такой тупой настойчивостью? Им нравится моя нить. И они отдают себя на съедение, чтобы завладеть ею. Странные существа. Мне их не понять, но меня такой обмен вполне устраивает. Они очень вкусные, сочные. О, какое блаженство — вгрызаться в эту трепещущую плоть, расчленяя ее ткани и перемалывая в нежную благоухающую пищу. Какое наслаждение ощущать ее движение по пищеводу вместе с потоком горячей свежей крови! Вот она — радость бытия! Она стоит тех обрывков нити, которые они успевают намотать на себя. Но им-то зачем это нужно?.. Впрочем, стоит ли пытаться понять тех, кто жертвует жизнью из-за такой ерунды. Да и жертвует ли? Осознает ли жертву? Вряд ли разумное существо способно на такое поведение. А неразумное существует для того, чтобы питать разумное.
Вот они загружают обмотанных моей нитью сородичей в какое-то нелепое грубое кубическое сооружение и выталкивают его из моих владений в сопровождении другого существа с острыми крыльями, которыми оно обрезает мою нить. Это существо опасно и осторожно. Оно умеет летать без нити в пространстве, мне недоступном. Значит, оно могущественно и, быть может, разумно… Но интересно — каково оно на вкус?
Недоступное пространство — это очень привлекательно. Но неизведанный вкус — еще привлекательней. Как бы совместить эти цели? Покорить пространство, чтобы изведать вкус… Но только не сейчас. Надо полной мерой вкусить наслаждение, обволакивающее тело покоем. А потом стряхнуть с себя прах покой и, переполняясь энергией и жаждой жизни, творить свой мир из этой непостижимой субстанции, истекающей из меня и превращающейся в прочную эластичную нить…
Вот оно — недоступное. Безграничное, ослепительное. Здесь и вправду можно ослепнуть. Приходится зажмуриваться… Как все-таки высоко от подножия моя пещера. Но, в принципе, закрепляя нить на скале, я могу спуститься. Это стоит продумать. Понаблюдать и продумать…
Внимание — летят. Как стремителен и красив, как решителен и свободен их полет. Они уверены в себе. Они — властелины этого пространства. В них это ощущается… Что ж, весьма увлекательно померяться силами с таким соперником…
Разворачиваются. Один за другим влетают в пещеру через другой вход. Получается, что я уступил им часть своих владений за вкусную пищу? Состояние молчаливого согласия… А если сделать там ловушку? Быть может, удастся познать их вкус?..
А если все это пространство, все это чуждое, недоступное пространство оплести нитью — тогда оно станет моим, им негде будет летать. Хорошая идея, но к чему я буду крепить свою нить в этой пустоте?.. Сначала к скалам — они уходят ввысь за облака, к земле, и ко всему, что находится на ней, потом к нити вверх и вширь. Но достанет ли во мне этой странной субстанции? Откуда она берется?.. Порой мне кажется, что я перерабатываю мир в бесконечную нить. Но зачем?.. Вот если бы я был не один… Странная мысль… Еще недавно я не видел оснований к тому, чтобы меня было много, а теперь… Надо дождаться темноты и начать свои опыты. А пока — пока я слышу, что они зовут меня на трапезу.