И только смерть разлучит нас
Шрифт:
– Потому что ты сжимаешь пальцы, там уже всё в синяках, - отговаривается он. – Не знал, что ты настолько сильная, но не переживай, для меня это не боль, а так – ерунда. А ещё я вижу, как тебе трудно, поэтому мне тоже не по себе, поэтому и глаза. И вообще, не отвлекайся на меня!
– Я больше не буду, - шепчет, отдёргивая руку, но при новой схватке Демьен успевает подсунуть ей под пальцы предплечье. Ей легче, когда сжимает, пусть давит, раз это помогает!
– Ребёнок в порядке, сильный, сердце отличное, - комментирует очередной осмотр Гостар. – Раскрытие почти полное, еще пару часов и будем
– Пару часов? Будем рожать?? – вскидывается Демьен. – А до этого что было?
– Сейчас организм женщины готовится выталкивать ребёнка. Не волнуйтесь, Ваша светлость, пока всё идёт, как полагается, - Тавис смотрит на герцога с сочувствием. – Может быть, вы подождёте вестей в замке?
Уйти и оставить её одну? Да он с ума сойдёт…
Зло зыркнув на лекаря, герцог наклоняется над женой, гладит спутанные волосы.
– Ничего, родная, уже скоро. Я рядом!
– Дем, а можно мне встать? Я хочу походить, лежать устала, - шепчет женщина.
– Нельзя! – хором все целители. – Миледи может потерять равновесие, упасть, удариться!
– Можно, - рыкает герцог и помогает жене подняться, бережно, но крепко удерживая её. – Я не дам ей упасть.
И следующие два часа они медленно ходят по Храму, замирая, припадая друг к другу во время каждого спазма.
– Милорд, ваш обед!
– Что? – он не сразу осознаёт, что обращаются к нему.
Какой обед? Зачем? Новая схватка, и мужчина тонет в огне.
Братья, если то, что он сейчас испытывает, половина обычной боли, выпадающей на долю рожениц, то как они это выдерживают? Трое, за что им это??! Нет, он знал, что роды приносят страдания женщине, но даже не представлял, насколько сильные. А ведь у большинства не по одному ребёнку, а больше. Как, нет – как??! – они соглашаются на это во второй, третий и так далее, разы? Ладно первый, когда имеешь о родах только приблизительное представление… Или их заставляют мужья? Наверное… Он и сам, можно сказать, заставил. Не считал рождение каким-то подвигом. Подумаешь – все рожают, почти все выживают при этом, обычное дело!
Ох, не стонать! Не пугать Дени, улыбку на лицо!!!
Хорошо, что она не в том состоянии, чтобы отличить гримасу от улыбки… Два часа, Гостар сказал – два часа и… А что дальше? Будем рожать??? То есть станет легче? Или наоборот? Ну куда уж наоборот, если он, сильный мужик, давно бегал бы по стене, если бы не необходимость поддерживать жену!
В голове плясала какофония разрозненных мыслей, прыгающих с одного предмета на другой.
Пытаясь отвлечься, Демьен в красках представлял, что сделает с маркизом и как вызовет на магические дуэли всех членов Совета – по очереди. Плевать, что их девять, а он один! Плевать, что большинство только немногим уступают ему резервом и силой дара! Они посмели усомниться в его порядочности. Нет, не так – они посмели бросить тень на его жену и ребёнка!
Всех – к ногтю! Наказать, сослать, наизнанку вывернуть, чтобы прочувствовали, чтобы поняли, что за глупость, зависть, подлость и алчность тоже надо отвечать. Что за удар в спину получишь три, причём все в лицо. До глобального изменения внешности и здоровья!
– Дем, я так устала!
– Девочка моя, - обнял, прижался, поцеловал. –
И положил руку на живот, мысленно спрашивая ребёнка: «Что ж ты так мучаешь маму? И папу тоже, но это уже не суть важно. Рождайся уже скорее, малыш!»
И вдруг под рукой толкнулось, мягко перекатилось и пропало.
– Вы целители или мимо проходили? – рявкнул он, поворачивая голову в сторону лекарей. – Сколько мы так уже? Когда это закончится, это же ни с какими пытками не сравнится.
– Всего двенадцать часов прошло, - ответил Гостар. – Милорд, вы бы шли в замок, а? Отдохнёте, поешьте? А мы, с помощью Трёх, родим.
– А она поест? Отдохнёт?? Вы целители? Вот и целите! Снимите боль, миледи нужна передышка! Двенадцать часов мук – это для вас «всего»?
– Первые роды часто длятся сутки – с первой схватки до первого крика младенца. Боль нельзя снимать, уже вот-вот потуги, раскрытие на четыре пальца, - ответил лекарь из Рассветного. – Милорд, у Её светлости всё идёт, как надо!
– А ускорить никак?
– Никак, если мы не хотим навредить матери или плоду.
Но он видел, что жена уже на грани, что она вымотана до предела. Перерыв между схватками сократился до двух минут, и Дениз выключалась, стоило спазму пройти. Обвисала у него на руках, только дыхание показывало, что женщина жива. Потом его пронзала боль, Дениз открывала глаза, и начиналось всё сначала.
– Она теряет сознание? – от ужаса он готов был трясти целителей за грудки, но не мог оторвать рук от женщины. Боялся, что стоит ему её отпустить, как она ускользнёт, исчезнет, потеряется.
– Нет, милорд, госпожа очень устала. Она спит.
– Спит??
– Да, организм восстанавливается, пока пауза. Пусть этого мало, но тоже поддержка.
– Обезболить никак?
– Никак. Её светлость маг, и ребёнок тоже маг. При обезболивании блокируются энергетические потоки, это серьёзно навредит матери и плоду и затянет роды. Может быть, миледи приляжет?
– Нет, - прохрипела женщина. – Мне легче, когда я хожу. И стоя пережидать тоже легче, чем лёжа! О-ох, Дем!!!
Он и сам почувствовал, что к почти привычной тянуще-режущей боли в пояснице и внизу живота добавилось новое ощущение – будто его распирает изнутри, и он должен это вытолкнуть.
Издав низкий стон, жена наклонилась, удерживаемая только его руками.
– На ложе! – скомандовал Гостар. – Это потуги. Ну вот, скоро вы сможете познакомиться с наследником! Милорд, теперь вам лучше уйти. Поверьте, в процессе рождения человека нет ничего привлекательного!
– Нет!
– Милорд!
– Нет!!!
– Тогда склонитесь над супругой, смотрите только на её лицо и придерживайте ей голову, - сдался лекарь. – Коллеги, приступим!
Но, вопреки оптимистичному прогнозу целителя, дело не продвигалось.
Дениз исправно тужилась, вместе с ней напрягался Демьен, чувствуя, что от усилий у него всё внутри горит огнём, время шло, но ребёнок не появлялся.
Спустя пять часов герцогиня уже не стонала и почти не открывала глаз, а когда открывала, то не узнавала мужа. Демьен гладил её, целовал, шептал слова поддержки и любви, умирая от страха и боли.