И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
— Вуаля! — она хлопнула в ладоши, Александр вздрогнул. — Ты же рад, что я потеряла его, верно? Мы все тут рады. Какое облегчение! И зачем мы только женились?
— Ты же знаешь, что я…
— Почему Райан убил Синеуса? — перебила она его.
Александр был растерян, и Мирославе это нравилось. Она выскочила из-под одеяла и уселась посередине кровати, закинув под себя ноги.
— Не начинай... Опять книга? Твоя работа не имеет никакого отноше…
— Ха! — она вновь перебила его рассмеявшись.
—
— Я? Не мы?! Я?.. И вообще… Ты не ответил на мой вопрос!
— Какой?
— Почему он убил его? — она повторила вопрос с такой жестокостью и злостью в голосе, будто ее собственный муж был у нее на допросе. — Ты не знаешь, да? Ты ничего не знаешь, верно? Я буквально неделю назад рассказывала тебе об этом! Почему он убил…
— Пожалуйста, успокойся…
Александр выставил перед собой руки, будто его вот-вот атакуют.
— Я три года пишу ее... да какие три! С самого детства! Пишу и бесконечно переписываю! Просыпаюсь с ноутбуком в руках и засыпаю на нем... — она перешла на шепот. — Скажи, что любишь меня. Ты любишь меня?
— Ты не в себе. Это всего лишь какая-то книга! Которой даже нет! — выкрикнул он, резко вскочил со стула, и тот упал на пол. — Которая... к тому же доводит тебя до таких состояний! Посмотри на себя! Довела себя до выкидыша! А, может, это и к лучшему. Ты права! Я и сам не знаю, зачем ты мне? Зачем, Мирослава? Я устал от этих детских выходок!
Александр попятился назад к двери. Ему стало стыдно от сказанных в гневе слов. Он не хотел ранить ее. Или не хотел выглядеть подонком.
— Не смей винить меня в том, что случилось! Даже не пытайся! — она перешла на крик. — Ты даже не пошел со мной на УЗИ!
— Я серьезно! Да, я не читал твою книгу! Потому что мне это неинтересно! Неужели ты хочешь, чтобы я притворялся? Разве тебе интересен мой бизнес? Разве я насилую тебя своими отчетами и документами? Ты... ты…
— Давай, скажи это!
— Эгоистка!
— Пошел вон!
Он вышел из палаты и хлопнул дверью. Еще около минуты Мирослава не сводила с нее глаз, надеясь, что он вернется. Но он не вернулся. Когда шаги в коридоре совсем затихли, она выпила воды, привела волосы в порядок, сделала глубокий вдох и положила ноутбук на колени.
— Итак, пикантности им захотелось, верно? Ну что, мой дорогой Райан, в кого ты хочешь влюбиться?.. Быть может, тот редактор прав, и хотя бы одному из нас нужен счастливый конец? Вот бы я могла и свою историю написать… как пишу ее для тебя.
Она пыталась писать, но слова не шли. Удалось лишь переписать пролог, сократить его, сделать жестче.
— Хотя мальчик надеялся, что его отец снова встанет и побежит, как та курица, которую они обезглавили накануне, чтобы наварить бульона, —
Чувство вины разъедало изнутри. За ссору ли с мужем? Отнюдь. Мирослава ненавидела себя за то, что ничего не чувствовала. Пыталась скорбеть, но не могла, будто потеряла нечто, что никогда ей и так не принадлежало, и испытала облегчение. Она не желала ребенка, но вместе с тем еще больше не желала ему смерти. И потому сама не знала, какое чувство было настоящим.
— Кажется, я монстр… — вздохнула Мирослава и вытерла единственную слезу, скатившуюся на левую щеку. — Я говорила, что не буду как моя мать, но я избавилась от ребенка еще до того, как он успел появиться на свет…
Самопроизвольный выкидыш случился на десятой неделе, хотя сердце у малыша не билось уже две. Доктора говорили, что это нормально и всего лишь естественный отбор. Лучше пережить выкидыш, чем родить нездорового малыша, мучиться с ним всю жизнь и мучить его.
— Природа неидеальна, но и не совсем глупа, — успокаивал ее хирург, когда вводил в наркоз.
Ближе к вечеру и окончанию приема в палату постучали. Мирослава вздрогнула и посмотрела на наручные часы. Она не отрывалась от клавиатуры, с тех пор как ушел Александр, но так и не закончила текст. Все, на что ее хватило, — это придумать девушку для Райана, назвать ее Марной (потому как она была датчанкой, а Марна на датском значило «из моря»), влюбить их друг в друга, чем вызвать настоящую катастрофу. Райан — варяжский раб. Марна — сестра варяжского князя.
— Да? — Мира крикнула, но изо рта вырвался только неуклюжий хрип.
Дверь приоткрылась. Держа в руках цветы, в палату зашла худенькая девушка.
— Мирослава Евгеньевна, здравствуйте.
— Привет... прости, я не знаю твоего имени.
Мирослава отложила ноутбук, прикрыла грудь одеялом и рассмотрела девушку. На ее голове был повязан платок в африканском стиле. Он напоминал тюрбан, что никак не сочетался с бледным худым лицом самой девушки.
— Меня зовут Марина, — ее голос звучал бодро. — Я ваша студентка.
— О… — Мирослава грустно вздохнула, но улыбнулась. — Так, значит, в университете уже знают?
— Нет, знаю только я. Хотя… о вас написано так много новостей.
— Новостей? Обо мне?...
— Да, что жена Александра Новикова…
— Не продолжай, — Мира грустно усмехнулась и махнула рукой.
Марина зашла в палату и положила цветы на тумбу у окна.
— Это хризантемы, но они красивые.
И действительно, те белые хризантемы были пышными, мягкими и походили на пионы.
— Это мои любимые цветы, — удивленно протянула Мирослава. — Откуда ты узнала?
— Хризантемы?