И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
Мирослава вернулась за стол, села и скрестила руки на груди. Ответ на вопрос, заданный студенткой, ее действительно тревожил. Она посвятила ему последние три года своей жизни, писала об этом, читала и чувствовала ответственность за то, что скажет. Голос ее теперь стал серьезным и тихим.
— Любая скандинавская сага всегда начинается с описания действующих лиц и обязательно их родословной. Это очень важная часть, и порой ей уделялась чуть ли не половина самого сказания. И представьте себе, ни в одной саге не существует никакого
Мирослава почувствовала, как в кармане завибрировал телефон.
— Рёрик Ютландский — единственный человек, более-менее похожий на Рюрика, но…
Телефон продолжал нагло вибрировать. Она вынула его из кармана, взглянула на экран, и ее руки задрожали. Звонили из издательства, ответ которого она ждала около пяти месяцев. Номер каждого из них, расположенного и в Москве, и в Петербурге, был у нее в записной книжке.
— Прошу прощения. Важный звонок. Сидим тихо.
Мирослава вышла в коридор, но прежде чем поднять трубку, сделала глубокий вдох.
— Мирослава Евгеньевна? Я посмотрел вашу работу. Сможете подъехать в течение часа? — послышался грубый мужской голос на том конце трубки. Редактор явно торопился.
— Простите, я сейчас на работе, но кто…
Мирослава была не на шутку удивлена. Конечно, ей неоткуда было знать, как именно издательства связываются с авторами, но она и представить не могла, что они звонят вот так напрямую. Разве звонят? И откуда у них ее номер?
— Ваша подруга и так знатно досадила мне, чтобы я, наконец, принял вас. У меня нет другого времени. Это вам надо или мне?
— Подруга? Какая подруга? — протянула Мирослава полушепотом.
— Приедете или нет? — мужчина явно нервничал.
— Я поняла. Скоро буду, — закивала Мирослава и мысленно посмеялась над собой, ведь редактор не мог видеть ее лица и по-щенячьи умоляющих глаз.
Вот это да. Подруга! Видимо, кто-то решил похлопотать за нее. Все же связи работают, кто бы что ни говорил о таланте. Или это все же Александр решил вмешаться?
Аспирантка вернулась в кабинет. В этот раз студенты на удивление сидели тихо и неподвижно. Что ж, вероятно, ей удалось увлечь их, и они с нетерпением ждали продолжения.
— Да… Рюрик… Рёрик Ютландский… Я хочу, чтобы вы подумали об этом дома... Изучите, пожалуйста, все статьи и ссылки, которые я отправлю вам в наш чат. На следующем занятии жду ваши теории о том, кто такой был этот Рюрик и почему викинги не нападали на наши земли и якобы пришли с миром, — быстро проговорила Мирослава запинаясь и перешла на шепот. — Из кабинета до конца пары не выходим, сидим тихо... Можете заниматься чем хотите, но никому не слова, что я отменила занятие, окей? У меня тут вопрос жизни и смерти.
Она подмигнула студентам, схватила сумку, быстрым шагом вышла из кабинета, на ходу вызвала такси и, направляясь к машине,
— Торопитесь? — добродушно поинтересовался водитель, разглядывая аспирантку в зеркало заднего вида.
— Что, простите? — она пятерней расчесала взъерошенные от бега волосы и подула на прядки, упавшие на губы. — А, да… если можно, давайте побыстрее. Спасибо! — и широко дружелюбно улыбнулась.
— Будет, — кивнул паренек и включил радио.
Мирослава уставилась в окно и принялась считать людей в черных одеждах, чтобы успокоиться и унять тревогу. Этому ее учил психолог. Черных одежд, курток и шапок было так много, что ей подумалось: почему люди не носят яркие цвета? Потому ли, что это практично в дождливой литературной столице или потому, что люди хотят быть незаметными? Она и сама не носила ядовитые оттенки и избегала их во всем — будь то одежда или домашний интерьер, и объясняла это огненными волосами, которые и так бросались всем в глаза.
Тогда она стала искать людей и машины красных цветов, но громкая музыка в такси то и дело отвлекала:
Я бы прыгнула в эту реку,
Если бы не было человека,
Который утонет,
Если прыгнет за мной…
***
Мирослава помнила эту песню. Из-за того, что она часто играла на повторе у мужа в машине, Мирослава ее ненавидела. Так уж случалось, что они с мужем ругались каждый раз именно в машине. У Александра не было другого времени, чтобы поговорить, или точнее, «поговорить с женой» не было в списке его дел, и тогда, в машине, он оказывался в ловушке. Жена засыпала его вопросами, и, будто ледяной водой, окатывала потоком эмоциональных речей и признаний. А он все равно молчал. И только песня продолжала играть, отвечая Мирославе вместо ее мужа.
— А я бы прыгнула, — сказала она однажды, отворачиваясь к окну.
— Что? — произнес Александр.
— Она поет, что прыгнула бы, если бы не было человека, который прыгнул бы следом. Я и говорю. Я бы прыгнула за тобой. А ты?
— Почему ты любишь задавать такие глупые вопросы? — выворачивая руль, ядовито прошептал Александр себе под нос. — Ты будто ребенок, который застрял в теле женщины. Я так устал от тебя. Честно. Или это все писатели слегка шизанутые?
— Так, прыгнул бы или нет?
— Зачем мне это делать?
— Чтобы спасти меня? — Мирослава ответила почти шепотом и посмотрела на мужа большими глазами: она уже и сама не понимала, кто из них монстр.
— Спасти человека, который сам решил умереть? Нет. Это его выбор.
— Поняла, — Мира отстегнула ремень, готовясь выйти. — Прости. Я просто через эту метафору пыталась сказать, что люблю тебя.
Александр припарковался.
— Через метафору… ты ведь специально вставляешь эти словечки, чтобы показать, что ты здесь всех умнее?