И восходит луна

Выглядел он, во всяком случае, как человек. Как на фотографиях в газетах, как на экране телевизора - ничего необычного. Высокий, держал спину очень прямо, и эта стать придавала ему какой-то надменный вид. У него было привлекательное лицо с правильными чертами, тонкие губы и светлые, аккуратно постриженные волосы. Его можно было бы назвать красивым, но он в нем было и что-то отталкивающее, может, отчужденность, с которой он держался или заученная, отрепетированная, совершенно неискренняя улыбка, которой он сопровождал каждую вспышку фотоаппаратов вокруг. Глаза у него были голубые, с отливом в синий, но синего не достигали. Зрачки были сужены до точки от яркого света. Когда он притянул ее к себе, она почувствовала, что сердце у него бьется. Это Грайс знала, и все же почему-то удивилась.

В секунды, когда он не улыбался, его лицо казалось

Впрочем, может быть Грайс была к нему слишком предвзята. В конце концов, он мог быть отличным человеком, он много сделал для Нэй-Йарка, будучи сенатором. Он был республиканцем и первым богом, воспользовавшимся правом избирать и быть избранным со времен Декларации Независимости. Какой же он, гадала Грайс. И кого она ожидала увидеть?

Равно в учебниках биологии и на картинах домашнего алтаря она привыкла видеть существ, у которых даже не было постоянной формы. Месиво из длинных щупалец, усеянных острыми иглами зубов, десятков, сотен алых и желтых глаз. Их щупальца были пастями. Палеобиологи говорили, что щупальца выделяли ферменты, разлагавшие плоть жертв и впитывали в себя получившуюся из плоти и костей жидкость. Боги были здесь за миллионы лет до появления человека, и они сопровождали человечество на протяжении всей истории его существования.

В детстве, стоя на коленях перед алтарем, Грайс удивлялась тому, как ничтожна вся человеческая история, лишь миг, проносящийся перед глазами древних богов. Боги не носили одежды и не знали жалости, единое движение их могло стирать с лица земли огромные континенты, истреблять целые виды и изменять законы мироздания. Сначала человечество трусливо жалость к кострам, опасаясь гнева великих богов, но боги не замечали людей. Они были лишь еще одной игрушкой, не самой веселой, на этой земле. Заря человечества была полуднем для богов, тогда рождались и умирали их империи, они воевали друг с другом, взывая к жизни природные катаклизмы. А потом боги потеряли способность размножаться с себе подобными. Они не были смертны, в том понимании, которое вкладывают в это понятие люди. Их тела оставались нетленны, однако боги засыпали. Они не знали, проснутся ли когда-то, оттого ими, как и любыми тварями земли, владел инстинкт продолжения рода. Однако, они больше не могли оставлять потомства, и никто не знает, что было тому причиной. Только тогда боги обратили внимание на людей. Именно люди, из всех других видов, смогли дать богам то, чего они хотели. Однако дети от таких союзов рождались обычными людьми, лишенными сил их отцов и матерей, проживали обычную человеческую жизнь и умирали, как люди. В основном. Некоторые люди, далекие предки семьи Грайс и других жреческих семей, обладали способностью вынашивать и зачинать потомство богов, наделенное всеми их силами. Такие дети тоже были похожи на людей, однако не теряли божественной власти, присущей их чудовищным родителям. Постепенно боги утратили свой прежний облик, их предки уснули в катакомбах под землей, куда ниже, чем теперь пролегает метро. Больше боги не жили тысячи лет, человеческое тело было способно поддерживать их существование около ста пятидесяти лет. Но они не умирали, а засыпали, как и их далекие предки. Боги управляли первыми цивилизациями, они дали человечеству письменность и законы, в обмен на женщин и мужчин, продолжавших их род. Человечество совершало свои лучшие открытия и создавало произведения искусства под взглядом богов. Сложно было отказать тем, кто может стереть твою землю в порошок. Боги неуязвимы для оружия, болезней, их нельзя сжечь, они могут жить в жерле вулкана и на дне Марианской впадины. Человечество боялось своих богов и почитало их в течении всей своей истории. Каждая страна, может, и рада бы избавиться от своих богов, однако это так же сложно, как избавиться от ядерного оружия. Если даже предположить, что можно устроить божественную эмиграцию и в стране не будет ни единого столь могущественного существа, некому будет защищать ее от других государств, где боги есть. Только паритет обеспечивает безопасность. В некоторых странах боги правят до сих пор, и жизнь там не стоит ничего, в некоторых странах боги играют с людьми, будто с куклами. Но не в Соединенных Штатах Эмерики. Эмерика договорилась со своими богами. Они дают людям самостоятельно управлять страной, а люди дают им все необходимое для того, чтобы боги не чувствовали себя оскорбленными.

И боги хранят Эмерику.

В школе Грайс, несмотря на все попытки ее родителей запретить преподавать подобную ересь детям, узнала о теории эволюции. Там, в учебнике по биологии, о богах было написано, что это реликтовый вид, не принадлежащий ни к одному из существовавших позднее царств, они не растения, не животные, и от них не произошел не единый вид на земле. Совпадение неясного толка, вероятность которого была примерно равна вероятности зарождения какой-либо жизни на земле, позволило этому виду существовать за счет симбиоза с людьми. Биология богов изучена довольно плохо, они неохотно делятся тайнами своего вида, однако известно, что к ста пятидесяти годам, возрасту засыпания, органы богов трансформируются, превращаясь в некие сгустки загадочной слизи. Исследователи утверждали, что эта трансформация жизненно важных для человека органов не убивает богов, они находятся в стазисе, как, к примеру, вирусы вне живой клетки.

И они могут проснуться в любой момент.

Грайс часто думала о том, что будет, если однажды боги земли проснутся, все сразу. Какой ограниченный промежуток времени отмерен человечеству на этой земле по сравнению с их вечностью. Пробуждение от короткого сна множества богов разорвет все договоры между ними и людьми, подтвердит их бессмертие.

С этой точки зрения, как считала Грайс, неважно, реликтовый это вид или боги, какая разница, что именно сметет твою цивилизацию с лица земли.

И вот теперь, впервые в своей жизни, Грайс из штата Юэта, видела бога. Он откинул с ее лица вуаль. Он тоже видел ее только на фотографиях. Интересно, думала Грайс, понравилась ли я ему?

Хотя какая в сущности разница. Они ведь теперь женаты.

Ее выбрали. Шанс был небольшой. Ей двадцать пять, и через пять лет она могла, наконец, перестать хранить обед безбрачия, найти себе кого-нибудь, ориентируясь на собственные чувства и вкус, забыть о Юэте, штате культистов (при въезде в который стоило написать "вы покидаете зону здравого смысла") и жить своей жизнью, далекой от жизни, которую вели ее родители. Каждый год Грайс была вынуждена проходить тесты на фертильность и отчитываться о своем состоянии здоровья, оставаясь в гонке, которую ей вовсе не хотелось выигрывать. У нее было множество кузин, у нее были сестры, две из них младше и все - красивее нее. Они отдали бы полжизни за то, чтобы оказаться на ее месте.

Шансы были невелики, Грайс не переживала по этому поводу. Она, презрев родительские запреты, работала химиком-аналитиком в фармацевтической компании, чем вызывала бурю негодования в семье. Она не была плохой девочкой, но она была хуже, чем от нее ожидали. Родители, которые в жизни не интересовались ничем, кроме политики и культа, списали ее со счетов. Грайс и сама себя, с радостью, со счетов списала.

Но выбрали именно ее.

– Грайс Блейк, согласна ли ты взять в мужья бога этой земли?
– спросил отец.

Он был в жреческой мантии, выражение его лица сохраняло торжественный вид, будто Грайс не была его дочерью, всего лишь одна из невест, которых ему случалось видеть. На Грайс было платье, такое же красивое и праздничное, как на любой другой невесте, однако оно было черным, а не белым. Мама рассказывала ей, что невесты и женихи богов всегда были в черном, потому как они символически переходили на другую сторону, исключались из человеческого общества. Для невесты черный цвет одежды имел и другое, менее романтическое и более зловещее значение. Вынашивать божественного ребенка было очень опасно, часто истощение, конфликт крови и другие последствия этого межвидового скрещивания приводили к смерти матери. Огромный шанс умереть маячил перед невестой, неудивительно, что ее одежда была венчальной и погребальной одновременно. С развитием современной медицины смертность сократилась более, чем в половину, однако шансы расстаться с жизнью, пытаясь подарить ее новому богу оставались чуть выше, нежели шансы умереть от воспаления легких. Вспомнив об этом, Грайс на секунду замешкалась, а потом громко сказала, так чтобы все ее слышали:

– Согласна.

– Кайстофер, согласен ли ты взять в жены эту женщину?
– спросил отец. Голос у него не дрожал, но в нем чувствовался хорошо затаенный страх. Может быть, папа боялся, что Кайстофер, сенатор Нэй-Йарка, вдруг откусит ему голову, а может быть боялся, что он передумает и божественной женой станет одна из дочерей его сестры. Один раз тете Эйннифер уже повезло.

– Согласен, - ответил Кайстофер. Тон у него была как будто он участвовал в теледебатах.

У Кайстофера не было фамилии, потому как он не вел свой род от людей. Грайс свою тоже теряла, теперь она больше не Грайс Блейк, она не принадлежит собственной семье. Если подумать, не такая уж и трагедия.