И восходит луна
Шрифт:
Кайстофер крепче обнял ее, так что они были совсем близко, и она касалась носом кончика его носа, но тут в дверь постучали. Грайс отскочила от него, связь между ними натянулась и порвалась, и Грайс, просто упав с кровати, оказалась настолько одна, насколько это вообще возможно. Все, даже воздух, в мгновение стало чуждым и жутким. Как будто Грайс оказалась в безвидном и пустом месте, в полной, удушающей темноте.
В дверях стоял Ноар, который казался ей совершенно незнакомым. Кайстофер помог Грайс подняться, но она не почувствовала его
– Нельзя делать это так быстро, - сказал Кайстофер.
– Ты должна подготовиться к разъединению.
Кайстофер и сам выглядел ошеломленным. И Грайс поняла, что у него ведь это тоже впервые.
– Вы что трахались, ребята?
– Еще одна подобная реплика, и тебя долгое время не будет по-близости.
– Какой загадочный способ угрожать, Кайстофер!
Грайс обняла Кайстофера, будто чтобы наверстать упущенный момент мягкого отделения от него. Ноар вскинул брови.
– Беременность сделала тебя сентиментальной?
Кайстофер и Грайс тут же отсели друг от друга на разные концы кровати. Грайс расправила измятую юбку.
– Ты, наверное, пришел за чем-то, Ноар.
– Если ты пришел просто поговорить, найди кого-нибудь другого, в крайнем случае загляни в интернет, - сказала Грайс.
– Злые вы какие, - фыркнул Ноар.
– Я просто подумал, вам будет интересно, что думает полиция по поводу покушения на тебя, Грайси. Но если нет, что ж.
Ноар потянулся, а потом развернулся к двери.
– И чего ты ждешь?
– спросил Кайстофер.
– Что мы скажем "о, нет, Ноар, вернись"?
– Но мы заинтересованы.
– Мы заинтересованы, - передразнил Ноар. Он прошел в комнату, встал перед ними. А потом самым неожиданным образом Кайстофер подался к нему. Он был выше Ноара, но обычно Грайс не обращала на это внимания. Сейчас Кайстофер выглядел угрожающе, он чуть склонился к Ноару, оскалив зубы, гримаса на его лице была нечеловеческая, как будто он не слишком понимал, как это - управлять человеческой мимикой. Это было и смешно и жутковато.
– Я не хочу, чтобы ты говорил со мной или с ней в таком тоне.
Грайс вспомнила, что никогда прежде он не жаловался, дурной характер Ноара стойко терпели все.
– И если ты не будешь слушаться, я заставлю тебя осознать, как сильно ты ошибаешься, считая меня безобидным богом.
Ноар поднял руки.
– Эй, эй, я не считаю тебя безобидным богом.
И Грайс поняла, что она впервые видела злость Кайстофера, не другой его, по-детски жестокой части, а именно обсессивно-компульсивного, ценящего сдержанность превыше всего Кайстофера.
Может быть, разъединение и его вывело из равновесия. Ноар, к его чести, напуганным не выглядел, разве что ошеломленным. Впрочем, Ноара было сложно напугать чем-то. Особенно так, чтобы это не доставило ему удовольствия.
И все же Грайс видела, как Ноар нахмурился. Наверное, ему так же хорошо, как и Грайс представлялось, что Кайстофер мог просто разбить ему голову - для него этот поступок был бы намного легче, намного естественнее, чем для Ноара привычным образом выстрелить в оказывающего сопротивление преступника.
Та черта, которую переступал Ноар была много толще, чем нить, отделявшая Кайстофера от его предков, которые убивали людей, как мелких насекомых.
– Все в порядке?
– спросил Ноар.
– Хочешь, я даже извинюсь?
– Этот мелкий инцидент того не стоит, - быстро сказал Кайстофер. Он снова сел на кровать и с вежливым интересом спросил:
– Так что насчет покушения? Полиция выяснила что-то полезное?
– Тут сложно, - сказал Ноар. Они с Грайс закурили. Грайс чувствовала охватывающий ее волнами страх при воспоминаниях о парковке. Странное дело, еще недавно ей казалось, будто она со стальным спокойствием перенесла все происходившее.
А потом Грайс почувствовала, что страх этот будто несколько блеклый, затертый, чужой. Это был страх Кайстофера, отголосок того, что он называл синхронизацией, все еще позволял ей чувствовать его - отдаленно, неясно. Ощущение было странное, она могла его себе и придумать.
Грайс закурила, включила кондиционер, чтобы прогнать запах дыма, скинула пепел в пепельницу, которую старательно вымыла после того, как разбила ей свою голову.
– В общем, камеры ее не засекли. Камеры вообще в тот день никого не засекли. Записи самоудалились. Кто-то взломал систему. Зато мы нашли осколки ее маски с кровью и отпечатками ее пальцев. Только в базе данных ее нет. Судя по всему, она никогда прежде не нарушала закон. Или неоднократно нарушала, но подчистила за собой базу.
Грайс сильнее затянулась. Теперь она могла не бояться рака легких, по крайней мере в ближайшие девять месяцев. И ничто не могло навредить ее ребенку.
Зато он мог сожрать ее изнутри. Грайс представила, как маленькие щупальца обвивают ее внутренности, разлагают их до бульона и впитывают - так ведь прежде питались боги. Такими боги были за миллионы лет до того, как Аймили начала смотреть "Секретные материалы", Дайлан - раздавать автографы, Кайстофер проводить политические агитации, а Олайви просиживать целые дни в своей комнате.
– Однако, у нас есть свидетель.
– Охранник жив?
– резко спросила Грайс. Она уже знала, что это неправда, но ей хотелось верить. Отчего-то мысль о том, что она лежала рядом с трупом впервые показалась ей кощунственной.
– Жив, но не этот, - хмыкнул Ноар.
– Того, что дежурил на въезде спасла любовь.
– В смысле?
– У него был роман с лаборанткой, и они вместе отлучились в место поудобнее, чем его будка. Но когда он вернулся, то увидел, как от парковки отъезжает машина. Номер, к сожалению, не запомнил, но Олайви мне помогла, совершив героическую вылазку из дома. Тачка была и сама по себе приметная, вся поцарапанная, как будто на нее мешок кошек скинули. Словом, мы на верном пути.