И все им неймется!
Шрифт:
Но вернусь к Ю.Жукову. Он изображает дело так, словно в «распаде» СССР всё происходило совершенно законно, в полном соответствии с конституцией. Если память отшибло, полистал хотя бы убийственные «Парламентские дневники» бывшего Председателя Совета Республики Верховного Совете РСФСР Владимира Исакова (Екатеринбург, 1997) или его же «Расчленёнку» (М., 1998). Это был вовсе не распад, а разгром страны уже после плебисцита, на котором 76 % граждан разных республик и национальностей твёрдо сказали: «Мы, народ, за единство Советского Союза!»
А статья о праве на отделение появилась в конституции 1918 года вполне закономерно: страна разваливалась, в разных её углах появилось множество всяких образований вроде Дальневосточной
Другое дело, что, действительно, «эта статья никогда не снабжалась никакими пояснениями: на основании чего может произойти отделение, какие должны быть выполнены процедуры» — тут автор совершенно прав. Это было непростительное упущение. В конституции должны быть «пояснения» и к статье о передаче какой-то территории от одной республики другой. Этого не было, чем в своё время и воспользовался Хрущёв для передачи Крыма ридной мати Украине. Надо думать, первым условием и в том, и в другом случае должен быть плебисцит. Его не было в Крыму. Нет сомнения, что жители, в большинстве русские, проголосовали бы за Российскую Федерацию. Я уверен, что даже и в Прибалтике как в 1989 году, так ив 1991-м население проголосовало бы за СССР, но там националистическая власть не проводила плебисцит.
Но почему же Сталин не осуществил план автономизации после смерти Ленина, допустим, в 30-годы или после войны? Есть дела и положения, в которых обратный ход уже невозможен. Именно так и тут: вдруг понизить статус союзных республик, уже вкусивших его достоинства и преимущества, было просто невозможно, это оказалось бы унизительно для республик и способствовало бы росту национализма. Больше того, в конце войны федерализм был даже углублён: в некоторых союзных республиках были созданы свои министерства иностранных дел, а Украина и Белоруссия наряду со всем Советским Союзом стали членами созданной сразу после войны Организации Объединенных Наций.
Но статья об отделении оставалась неразработанной, чисто декларативной — видимо, потому, что национальная политика в целом была вполне успешной, и никому в голову не приходило, что кто-то когда-то захочет отделиться. Конечно, это было недальновидно.
30 АВГУСТА 2011 г
Продолжаю просматривать накопившиеся газеты. В «ЛГ» большая статья уже поседевшего, но всё ещё небритого Сергея Миронова, только что «без инфаркта и паралича» перенёсшего отлучение от Совета Федерации. Между прочим, когда Синод отлучил от церкви Толстого, то сперва Софья Андреевна, а потом сам писатель дали на это достойные ответы Победоносцеву, обер-прокурору Синода, который, по слову Блока, «над Россией простёр совиные крыла». Интересно, а как встретила отлучение Миронова от Совета Федерации его софья андреевна? И что сам он сказал или написал прокурору Чайке или оберпрокурору Медведеву, простёршему над Россией свои крыла? Неужели проглотил пилюлю молча?
Тогда, в 1901 году, на выставке передвижников в Петербурге к репинскому портрету Толстого люди несли и несли цветы до тех пор, пока перепуганная власть не убрала портрет. Но вот на съезде «Справедливой России» нам показали большой портрет отлученца с седыми усами — и хоть бы один одуванчик! Тогда Толстой получил множество приветственных писем и телеграмм, в том числе такие, под которыми стояло 398 и более тысячи подписей. Миронов уверяет: «Я получаю великое множество писем». По свидетельству Булгакова, больше всего писем Толстой получал от крестьян. А кто пишет Миронову? И много ли сочувствующих его отлучению? Тогда устами Александра Ивановича Куприна, страницами его прекрасного рассказа «Анафема» своё слово в защиту гения сказала и русская литература. А кто из нынешних писателей заступился за отлученца наших дней? Не заступился даже Валентин Распутин, хотя тот поставил его сразу, вплотную за Достоевским. Тогда в Полтаве на спектакле «Власть тьмы» зрители устроили бурную овацию автору. А было ли что-нибудь подобное в честь Миронова на спектакле съезда его партии? Тогда рабочие Мальцевского стекольного завода прислали писателю красивую глыбу зеленого стекла, на которой было написано: «Пусть отлучают Вас как хотят и от чего хотят фарисеи. Русские люди всегда будут гордиться Вами — великим, дорогим, любимым». В кабинете Миронова, говорила мне Людмила Ивановна Хитяева, когда мы вcтретились в университете С.Бабурина, была богатая коллекция минералов. Покидая своё место, он передал коллекцию в музей. Похвально. Однако ни на одном камешке не было ни единого доброго словечка…
Но о чём же статья-то? О, тут полный джентльменский набор драгоценных минералов отлучённого интеллекта: от Козьмы Пруткова («Зри в корень!») до Достоевского («Борются Бог с дьяволом…»). А между ними — и Бердяев, и «мудрые идеи академика Сахарова», блаженного, и «казарменный социализм советского образца», и ужасный «призрак Сталина», и восхищение «шведским социализмом», и гневный, но мудро безадресный вопль «Сколько можно терпеть грязь, пошлость, цинизм, хамство, невежество!..», и, наконец, пошлость в натуральном живом виде.
В кресло Миронова посадили Валентину Матвиенко. Это рождает недоумение. Да неужели в Москве невозможно сыскать подходящую фигуру? Ведь уже много лет Матвиенко работала в Ленинграде, знает обстановку и её там знают, и с удовольствием отправили в Москву. Но власти-то зачем срывать человека с насиженного места? Да неужто так незаменима? И приходится сделать вывод: у либералов кадровый голодомор. Или это только для того, чтобы досадить бедняге Миронову, грозившему недавно сменить в Ленинграде власть во главе с мадам? Очень похоже…
Представлял сенаторам Валентину Ивановну старейший из них — Николай Иванович Рыжков, последний советский премьер. Ах, какую пылкую речь произнёс он о своей бывшей соратнице! Но одно место меня изумило. Она, воспитанница Академии общественных наук при ЦК КПСС, кавалерша ордена Трудового Красного Знамени, возглавляла Комитет Верховного Совета по делам женщин, охраны материнства и детства. Мы, говорит, работали в тесном контакте, не покладая рук, и добились великого достижения во благо женщин. Старшее поколение, говорит, помнит, как наши матери и жёны, сёстры и дочери через неделю после родов шли к станку и в поле, в школы, в магазины, на железную дорогу… Словом, вот она какая была зверская Советская власть.
Через неделю?.. Боже мой, и это мы слышим от главы советского правительства, члена Политбюро, человека, которому уже перевалило за 80! Да как вам не совестно, любезный? Что, ваша супруга Людмила Сергеевна родила дочь Марину и через неделю побежала на «Уралмаш» к станку? Вы и Матвиенко не можете не знать, что в советское время существовал так называемый «декретный отпуск». По нему женщине предоставлялся целиком оплаченный отпуск на 56 дней до родов и на 56 дней после родов. Если она рожала более одного ребёнка или роды были по каким-то иным причинам тяжёлыми, то послеродовой отпуск составлял 70 дней. Кроме того, правда, уже без оплаты, роженица имела право не работать до года. Это для вас новость? Вступление Матвиенко в новую высокую должность вы с самого начала обставили ложью.