I wanna see you be brave
Шрифт:
Эрик почти сломал меня.
— Будь осторожна, Джессика — единственное, что прошу, — доносится до меня голос Четыре.
— Как всегда, — отвечаю я, и пока Четыре не передумал, зову из коридора нового неофита.
Им оказывается Трис. Я желаю ей удачи и выскальзываю в коридор, оставляя этих двоих наедине. Знаю, что она ему нравится — мне даже не нужно для это его подтверждение. Слишком сильно видна в нём перемена: во взгляде, в движениях, в речи — в те моменты, когда она рядом. Они оба альтруисты, и мне кажется, что отчасти именно это сближает их на подсознательном уровне.
Иду по Яме,
И сейчас мне нужна помощь. Очень нужна. Пусть даже мне самой не хочется в этом признаваться.
Сегодня Дерек должен быть в диспетчерской. Не все лидеры Лихости выбрали отказ от своей старой работы. Так, например, Амар часто ездил в город для того, чтобы проверить, как проходят патрулирования улиц, Дерек иногда сидит в диспетчерской и следил за ситуацией, которую фиксируют камеры слежения, а я продолжаю посещать занятия неофитов, потому что не чувствую себя лидером.
Но Дерека нет на месте, зато там я нахожу Зика. Он едва ли меня замечает — слишком увлечён работой. Мне приходится задать свой вопрос несколько раз, прежде чем он, наконец, отрывает глаза от бумаг на столе, трёт переносицу и произносит:
— Дерек ушёл минут пятнадцать назад, — в голосе Зика отчётливо звучит отрешение. — Понятия не имею, куда. Сказал только, что ему нужно отвлечься.
Я прохожу мимо компьютеров, демонстрирующих кадры не только с центра, но и с Ямы, а также с тех частей города, где живут другие фракции.
— Зик? Здесь есть сады Товарищества, супермаркет Безжалостности правдолюбов, здание Эрудиции и корпуса альтруистов. Это вообще законно? Согласованно с другими фракциями и их представителями?
Зик молчит вместо ответа. Я поворачиваюсь и вижу растерянность на его лице.
— Я не знаю, Вдова. Несколько дней назад они велели нам перезапустить систему, и когда мы это сделали, оказалось, что под нашим надзором теперь весь Чикаго. Буквально каждый его уголок. А ещё вот это, — Зик указывает на кучу бумаг на своём столе. — Макс сказал мне разобрать архив и найти всех переходников из Лихости за последние пять лет. Не спрашивай, зачем, потому что я сам хотел бы это знать.
Зик складывает руки на столе и устало роняет на них голову. Я подхожу к нему и беру первую же распечатку, лежащую выше всех в этой огромной стопке.
Айзек Лейхи — это имя мне хорошо знакомо. Мы были в одном классе до шестнадцати лет. Он был одним из тех лихачей, кто не перепрыгивал через несколько ступенек, когда спускался по лестнице, а я была той товаркой, кто не пела песни в общей столовой. Айзек застукал меня в библиотеке, когда я приклеивала книжку с рассказами к ноге и прятала её под подолом красной юбки в пол, чтобы принести брату. Мне вообще нельзя было находится там, как и ему — библиотека была открыта только для педагогов и школьников-эрудитов. Но мне удалось проскользнуть, как и ему. Там мы и познакомились. А спустя ещё какое-то время я поняла, что влюбилась. Возможно,
— Я всё узнаю, — говорю я. Зик поднимает на меня глаза. — Я, в конце концов, теперь, мать его, лидер этой дурацкой фракции!
Зик вымученно улыбается. Я выхожу из диспетчерской. Хочу поискать Дерека по этажам штаб-квартиры, но замираю как вкопанная, когда замечаю в конце коридора Эрика, идущего в мою сторону. Мне приходится развернуться, идти совершенно в другом направлении и надеяться на то, что сам Эрик меня не увидел.
Ноги приводят меня к комнате, куда я сама не заходила со времён прохождения третьей ступени своей Инициации. Пейзаж страха. Я подхожу ближе к двери. Вижу на полу чёрную коробку для шприцев и чью-то кожаную куртку.
Я бы подумала, что там Четыре — единственный человек на свете, кто добровольно ходит в пейзаж, чтобы побороть своё итак минимальное количество страхов, — если бы не знала, что он сейчас работает с неофитами в симуляции.
Прижимаю ухо к двери. Ничего не слышно. Не моё дело, решаю я, и уже собираюсь уйти прочь, как дверь вдруг распахивается, едва не ударяя меня в лицо. Это Дерек. Запыхавшийся, он смотрит на меня стеклянным взглядом, словно не узнаёт. А затем вдруг хватает и прижимает к себе, обнимая. Его кожа липкая от пота и пышет жаром.
— Ты убьёшь меня, если не отпустишь, — с трудом выдавливаю я. — Ну и силища у тебя, Дерек!
Парень ослабляет хватку. Он отстраняется от меня на вытянутых руках и заглядывает в глаза.
— Я никогда не причиню тебе боль, — произносит он.
Я хмурюсь.
— Дерек, ты в порядке?
Он кивает. Отпускает мои плечи и перехватывает за кисти.
— А ты?
Я молчу. Нужно рассказать Дереку правду, но мне страшно. Я боюсь того, что он больше не будет смотреть на меня с таким доверием в глазах.
— Я искала тебя. Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Ты по поводу камер? — перебивает Дерек. — Я сам узнал об этом только вчера. Макс сказал, что это не больше, чем мера предосторожности. Говорит, что наша фракция была создана для того, чтобы регулировать конфликты, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы проявить немного инициативы. Джанин Мэтьюз — единственная, кто пошла на это добровольно. Альтруисты просто не стали спорить, как и товарищи. Больше всего конфликтов возникло с правдолюбами. Джек Кан сказал, что будет настаивать на городском голосовании.
— Что-то мне подсказывает, что Максу это не понравилось, — шепчу я.
— Ещё как. Странно всё это …
Я киваю. Грядёт что-то страшное — и так кажется не только мне. Я вижу это по лицу Дерека, по тому, как он подолгу смотрит куда-то выше моей головы, прежде чем продолжить:
— В ближайшие несколько дней Макс планирует устроить собрание лидеров для обсуждения, как он сам высказался, чего-то очень важного. Думаю, мы узнаем много нового.
Наконец-то у нас появится информация!