И я сказал себе: нет!
Шрифт:
Полицейские бросились к нему.
Орбел крепче прижал к себе Лилит и, шатаясь, пошел к машине. Маргарет догнала его:
– Я не смогу вести машину. У меня дрожат руки,- пожаловалась она.
– Если позволите, мисс, за руль сядет мой работник,предложил следователь.
…С радостным воплем бросилась Ольга к Лилит, по-прежнему цеплявшейся за Орбела, как маленькая обезьянка.
– Не надо, Ольга, тише,- остановил ее Орбел.- Лучше открой постель и быстро сообрази ей что-нибудь поесть.
– Ли… лит кушать хочет, – сонно пробормотала Лилит.
– Милая
Тигран Мовсесович, поднявшийся с кресла при появлении Орбела с Лилит, так и стоял, молча глядя на них.
– Папа, ты не рад нам? Она нашлась!
– Очень рад.
Орбел пожал плечами и понес Лилит в спальню. Бережно уложив ее, грязную, в кровоподтеках и ссадинах, на белоснежные простыни, укрыл одеялом, поцеловал слипшиеся волосы – она сонно промурлыкала в ответ что-то невнятное.
Когда Ольга принесла еду, Лилит крепко спала.
– Спи, милая, спи,- умильно прошептала Ольга.- Сон тебе сейчас важнее всего.
Кларк сам пригласил к себе Карагези с сыном. Молчание, которым он встретил их, было красноречивее всяких слов.
– Не знаю, что и сказать,- заговорил он.- Мне искренне жаль. Меньше всего я хотел неприятностей.
– Страйнер жив? – холодно перебил его Карагези.
– К сожалению,- зло вырвалось у Кларка.- Оба под стражей. Дочь рассказала мне подробности. Бремер дополнил остальное. Не сомневайтесь, они понесут заслуженное наказание.
Отец родным с детства говором тихо произнес по-армянски: – Помолчи, сынок. Будь умницей.
– За два-три дня мы сумеем закончить всю нашу бухгалтерию. В четверг будем готовы ехать в аэропорт.
– Хорошо.- Карагези поднялся. Орбел продолжал сидеть.
– У вас есть еще ко мне вопросы, мой отважный герой? – осведомился Кларк холодно.
– Да. Я хотел бы знать, как чувствует себя Маргарет.
– Она в полном порядке.
Лилит отмыли, поменяли одежду, залечили ссадины… На всякий случай подстригли до основания ногти. Поначалу она нервно вздрагивала от каждого прикосновения, скалила зубы, глухо урчала. Но неизменно ровный, ласковый тон тех, кого она хорошо знала и любила, сделал свое дело.
В день отъезда Орбел сам позвонил Шактеру, напомнив, что не изменил своего намерения проститься с Руфосом Робертсоном.
– Я жду вас у четвертой лаборатории,- сухо ответил Шактер.- Вам известно, где она находится.- И положил трубку.
Он шел вслед за Шактером мимо уже знакомых ему лабораторий. Двери, мимо которых они проходили, то и дело открывались. В них появлялись люди в халатах с непроницаемыми лицами. Казалось, они специально возникают на его пути, чтобы убедиться, что доверчивая жертва все глубже проникает в их владения… Может, все они соответственно проинструктированы Шактером, их роли расписаны и отрепетированы?
– Сюда.- Шактер остановился.- Желаете получить аудиенцию наедине? – В тоне откровенно звучала издевка.
– Д… да, наедине.
– Извольте.- Шактер развернулся на каблуках и исчез.
Поколебавшись, Орбел нерешительно переступил
Сейчас, при свете дня, помещение выглядело иначе, чем той зловещей ночью. Он вспомнил, что Лилит прятали в клетке позади Чарли. Но черная вздутая туша загораживала ее.
– Руфос…- осторожно позвал Орбел.- Руфос! Ты здесь?
Ему не ответили. Он обошел огромную клетку и только тогда увидел то, что искал. В клетке Лилит сидел человек. Абсолютно голый, раздутый, будто от жестокой водянки. Ноги и руки как бы втянулись в шаровидное тело или оплыли не то жиром, не то диким мясом. Голова тоже ушла в плечи, слилась с туловищем, растеклась по груди и спине. И все это покрывали пульсирующие, перекатывающиеся бугры. Можно было подумать, что под кожей бедняги копошатся клубки бесчисленных змей. Лица, как такового, больше не существовало. Орбел узнал глаза. Это были глаза Руфоса. Волосы частично сохранились, но, заметно поредев, представляли жалкое зрелище.
Орбел присел перед клеткой на корточки. Глаза Руфоса неотрывно следили за ним. Его рот беззвучно задвигался.
– Руфос… Это я, Орбел. Ты узнаешь меня?
Глаза смотрели на него в упор.
– Друг мой… Скажи хоть что-нибудь, умоляю тебя…
Рот сложился в трубочку и произвел звук, напоминавший вой Чарли.
– Руфос… поговори со мной,- молил Орбел.- Если не можешь говорить, дай мне хотя бы пожать твою руку.- И он просунул кисть сквозь прутья.
Руфос, ерзая по полу, пододвинулся к решетке и… схватил протянутую руку.
– Ой! Что ты делаешь? Мне больно! Пожалуйста, отпусти. Да отпусти же, черт возьми!
Существо за решеткой с силой тянуло на себя Орбела, делая попытки затащить его в клетку. Орбел уперся коленями в решетку, тщетно пытаясь высвободиться.
– Эй! Кто-нибудь! По-мо-ги-те!!!
От криков Орбела проснулся и завыл черный Чарли. Его клетка была совсем близко, за спиной Орбела, и Чарли, если у него еще сохранились конечности, тоже мог дотянуться до него.
Орбела обуял панический страх.
– Помогите…- беззвучно прошептал он, голос отказывал ему.
Он услышал позади себя учащенное дыхание и свист. Орбел зажмурился. Звук глухих ударов заставил его открыть глаза – двое работников колотили палками Руфоса, тыкал и ими в голое, обезображенное тело, в голубые, бессмысленные глаза. Они били его до тех пор, пока он не выпустил руку своей несостоявшейся жертвы.
– Разве можно поступать так опрометчиво,- упрекнул Шактер сидевшего на полу бледного Орбела.- С того дня, как вы приехали сюда, вы только и делаете, что совершаете опрометчивые поступки.