И звезды любить умеют (новеллы)
Шрифт:
На Пересыпи и Молдаванке сначала забеспокоились, потом не на шутку перепугались. И вот однажды «одесский диктатор» получил письмо от «короля Молдаванки»: «Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем». Мишка Япончик предлагал военному губернатору сделку.
Это письмо Гришин-Алмазов посчитал оскорблением для своей офицерской чести:
— Не может диктатор Одессы договариваться с диктатором уголовных! — и объявил Япончика своим личным врагом. Он вызвал к себе начальника одесской контрразведки подполковника Бразуля и приказал положить на стол адреса всех бандитских притонов.
Через неделю Бразуль задание выполнил. Тогда по приказу военного губернатора были сформированы офицерские отряды. Переодетые в штатское добровольцы окружали притоны и забрасывали их гранатами.
Бандиты покинули центр Одессы и затаились на Молдаванке, Пересыпи, Дальних Мельницах.
Конечно, выражаясь модной одесской фразой, «ауспиции [38] были тревожны» по-прежнему, однако хотя бы днем стало возможно ходить по городу без опаски, что тебя разденут и пристрелят в мало-мальски укромном закутке.
38
Здесь слово «ауспиции» употреблялось в значении «прогнозы», хотя в принципе в Древнем Риме так называли гадание по полету птиц. Гадание это толковали авгуры.
Япончик дал слово, что прикончит Гришина-Алмазова. «Одесский диктатор» мог ездить на своем автомобиле по городу только во весь дух, так как ему обещана была «пуля на повороте улицы». Однако несколько покушений сорвалось. Между тем бандитам настолько крепко прищемили хвост, что Миша рад был бы помириться даже с красными и ждал с нетерпением их возвращения в Одессу. Он предвкушал, что «подаст» офицерские рейды против бандитов как карательные экспедиции белых в рабочие кварталы!
Но этого ему было мало. Он тщательно следил за Гришиным-Алмазовым, собирал все сведения о нем, желая «достать» его во что бы то ни стало. Каким угодно образом!
Пока ему это не удавалось: Гришин-Алмазов казался неуязвимым.
И вот этот человек стоит в номере гостиницы «Бристоль» и смотрит на какую-то актрису… со страхом.
Стоило Вере только так подумать, как Шульгин заговорил:
— Вообразите, господа, что учудил наш герой нынче ночью! Вместе с французскими и греческими солдатами из союзнических войск забросал гранатами сорок четыре притона бандитов, которые именовались буфетами, паштетными, трактирами. За одну ночь!
Чардынин и Рунич зааплодировали, а Вера уставилась на «одесского диктатора».
Ну вот, теперь они оба смотрели друг на друга испуганно… Шульгин понимающе усмехнулся:
— Вера Васильевна, советую вам уж лучше одобрить действия этого ужасного человека. Иначе он тут такое устроит! Помнится, при нашем первом знакомстве я изъявил некоторое сомнение в его способностях взять Одессу под контроль. Он схватил кресло, швырнул его об пол и сказал: «Вот то же я сделаю с бандитами!»
— А вы что? — сдавленным голосом спросила Вера.
— Я засмеялся, — Шульгин и теперь засмеялся, — а потом ответил по Гоголю: «Александр Македонский, конечно, был великий полководец, но зачем же стулья ломать?» [39]
Все захохотали — кроме Веры, которая вдруг схватилась за горло и закашлялась.
Рунич и Чардымов встревоженно переглянулись.
— В чем дело? — остро посмотрел на них Гришин-Алмазов.
Рунич что-то быстро сказал ему.
Гришин-Алмазов с досадой покосился на Галочку и сделал было к ней решительный шаг, однако приостановился и что-то шепнул на ухо Энно. Консул с изумлением поглядел на губернатора, потом на Веру Холодную, потом на свою невесту и, подойдя к ней, любезно подхватил под ручку и вывел вон из номера. Спустя мгновение он вернулся и виновато улыбнулся Вере Васильевне:
39
Эта сцена из «Ревизора», известная нам по фильму «Чапаев», в самом деле была описана именно Шульгиным в его воспоминаниях, а затем уже, с позволения сказать, «использована» создателями кинофильма.
— Je vous prie de m’excuser, madame, mais ce n’est que mon ignorance qui pourrait me faire pardonner. J’espere que votre sante n’a pas souffert. [40]
Вера покачала головой. Она чувствовала себя крайне неловко. Взглянула на Гришина-Алмазова. Зачем он это сделал?! Мог бы промолчать о том, что ему сказал Рунич… Тоже болтушка этот Осип!
И вдруг Вера вспомнила, что ей рассказывали о Гришине-Алмазове: этот человек стреляет еще прежде, чем спрашивает «стой, кто идет?», потому что пули ему было менее жалко, чем слов. Он признает одно средство устрашения врага — убийство. И этот человек… он позаботился о ней?!
40
Прошу простить меня, мадам, но меня может извинить только неведение. Надеюсь, ваше здоровье не пострадало? (франц.)
Снова посмотрела ему в глаза — и наконец-то поняла, почему он смотрит на нее со страхом. И она перестала его бояться. В этом не было ничего удивительного. Разве можно бояться человека, который влюбился в тебя с первого взгляда?
Ну наконец-то все встало на свои места! Ситуация была ей знакома, привычна. И Вера улыбнулась «одесскому диктатору» своей медлительной, чарующей улыбкой, глядя чуть исподлобья, так что ему почудилось, будто его окутывает дурманящий черный туман.
Между ними так и не произошло ничего. А могло случиться все: любовь, страсть… Могло, но… «но летней жизни слишком срок недолог», как некогда сказал всемудрый Шекспир.
А тем временем Галочка спустилась в вестибюль и упала в кресло, едва не плача с досады. Эмиль велел ей дождаться его здесь, но больше всего на свете ей хотелось убежать домой. Однако… однако она опасалась ссориться с женихом. Энно — ее единственная надежда не просто уехать из взбесившейся России, но и обрести там, в далекой и чужой Франции, достойную жизнь. У нее нет ни денег, ни образования — только красота, которая очаровала Энно. Он уверял, что не видел в жизни более красивой женщины, чем Галочка… А впрочем, кажется, сегодня он встретил такую женщину, черт ее подери!
Галочка с досадой стукнула себя по коленке и громко всхлипнула.
— Puis-je vous aider, chere mademoiselle? [41]
До нее не сразу дошло, что с ней говорят по-французски. Галочка подняла голову: перед ней стоял высокий светловолосый мужчина. Это был Жорж Делафар. Он служил переводчиком в штабе Французского командования. Галочка его мало знала: всегда галантный, улыбчивый… Его голубые глаза светились сочувствием:
— Кто вас обидел? Покажите мне этого человека, и я вызову его на дуэль, будь это сам Эмиль Энно!
41
Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, дорогая мадемуазель? (франц.)