И.О.
Шрифт:
Прежде всего нам был задан вопрос, почему Алексей Федорович Голова, человек с многолетним стажем и большим опытом руководящей работы, всегда был лишь "исполняющим обязанности" или "временно исполняющим обязанности", ни разу не занимая саму руководящую должность? Не странно ли это?
Нам это не показалось странным. Алексей Федорович Голова появился на свет с частичкой "И. О." Он мог занимать в зависимости от обстоятельств разные должности, малые и большие, но частичка "И. О." была его жанром, она определяла характер его дарования, меру возможностей. Сам Геннадий Степанович Осторожненко, относившийся к Голове с большой симпатией и ценивший его опыт, считал, что он не может занимать должность директора или заведующего, но вполне может исполнять их
Некоторые наши знакомые, преимущественно молодого возраста, упрекали нас в небрежности и спрашивали, как могло случиться, что внезапное исчезновение таких людей, как товарищ Половинников или товарищ Покаместов, прошло совершенно незамеченным? Неужели выйдя утром на работу и видя, что кто-то из сотрудников отсутствует, никто не поинтересовался, что с ним, не заболел ли он, не случилось ли чего-нибудь с женой или с детьми?
Вопрос этот, конечно, могли задать только наши молодые читатели. Читатели старшего поколения еще помнят те времена, когда исчезнувшими неожиданно людьми не так уж интересовались их коллеги по работе и не слишком старались выяснить, что с ними и не нужна ли им какая-нибудь помощь.
Кое-кто, разбирая наше сочинение со стороны стиля, обвинил нас в эклектичности, в отсутствии какого-то одного жанрового принципа, по которому можно было бы сразу сказать, чем является наше произведение: романом, или повестью, или просто свободным изложением разнообразных мыслей, которое французы называют изящным словом "эссэ"… Их смутило, что наряду с совершенно жизненными фигурами вдруг появляются какие-то маски, вроде Глубоко перепуганного или Циника, и что это за такое Важное лицо? И не намек ли это на какое-нибудь действительно важное лицо?
Мы могли бы сослаться на классиков, у которых вполне уживаются в одном сочинении реальные фигуры с типами условными, но делать этого не будем. То, что позволено классикам, не позволено нам. Но ведь и в жизни есть люди, известные одной лишь какой-нибудь чертой своей. О них так обычно и говорят: "Ну, это человек глубоко равнодушный" или "Встретил я вчера нашего циника…" Нам показалось, что имена и фамилии не добавят этим людям что-либо существенное.
По поводу Важного лица говорить как-то не хочется. Кто узнал, тот пусть узнает, а кто стал забывать — слава богу, пусть забывает. Надеемся, что те читатели наши, которые сейчас еще только ходят в школу и которые прочтут нашу книгу несколько лет спустя, уж и совсем не поймут, что это за Важное лицо такое. Пусть даже упрекнут автора, что непонятно, мол, о чем речь, — мы не против.
Некоторые жители Периферийска, прочитавшие нашу рукопись, заявили, что в 19.. году Алексей Федорович работал не в Коммунальном отделе, а совсем в другом месте, и фамилия у него была другая. По сведениям одних, как раз в 19.. году он был заместителем директора обувной фабрики "Закат", звали его — Николай Иванович Липа, и именно ему принадлежит рационализаторское предложение делать задники на туфлях на 2,5 сантиметра короче, что дало огромную экономию кожи. (Улицы Периферийска являли тогда странное зрелище: двигавшиеся по ним пешеходы время от времени приседали, ударяли себя по пятке и прихлопывали
Но нашлись люди, считавшие, что Алексей Федорович никак не мог работать в Трамвайно-троллейбусном управлении по той простой причине, что в то время он был помощником управляющего Трестом по автоматизации бубличной торговли. Они вспоминали, что именно в этом году на улицах Периферийска были установлены автоматы из хромированной стали красного цвета с серебряными ручками, над каждой из которых была щель с надписью: "Без мака" и "С маком". Автомат обслуживался двумя дежурными техниками: один следил за бесперебойной подачей электроэнергии, другой наблюдал за работой электронно-счетных устройств. Большое удобство представляло то, что бублики закладывались на три месяца вперед и не требовали, таким образом, ежедневной выпечки.
Нас уверяли, что мы ошиблись, изображая Алексея Федоровича в 19.. году на посту исполняющего обязанности директора Научно-исследовательского института, ибо в том году он работал временно исполняющим обязанности директора "Перпара" ("Периферийский Парфюмер"). Кто-то даже вспомнил, что в это время поступили в продажу новые духи "Вот солдаты идут". Уж кто другой, кроме Алексея Федоровича, мог придумать такое мобилизующее название?..
Вслед за этим оказалось, что в том же году наш герой работал также: заместителем директора игрушечной фабрики, помощником начальника паспортного отдела милиции, и. о. председателя правления кинофикации области, врио заведующего районо и др.
Словом, если верить всем заявлениям, то Алексей Федорович работал в одно и то же время во многих местах, на разных должностях и под разными фамилиями. Совершенно ясно, что прислушиваться ко всем этим заявлениям мы не могли, чтобы окончательно не запутаться.
Наконец, немало замечаний было сделано по поводу языка А. Ф. Головы и его орфографии. Стараясь сохранить и сочность его языка, и своеобразие его транскрипции, мы столкнулись не только с возражениями редактора, но и с косностью корректоров, которые то и дело поправляли нашу рукопись, упорно переделывая "шешнадцать" на "шестнадцать", "лягет" на "ляжет" и "колидор" на "коридор"… Нам пришлось потратить немало усилий на то, чтобы доказать несостоятельность их точки зрения.
В заключение, отдав должное этому труду, один из уважаемых всеми людей спросил, не пора ли нашему герою оставить скитания по службам и осесть на одном месте, дабы не торопясь и не нервничая твердой рукой вести вверенное ему учреждение по пути прогресса, а иногда, как небезызвестный господин Тарелкин, даже немного и впереди прогресса.
Соображение правильное. Но ведь не от нас зависит движение нашего героя, и нам неизвестно, какую область человеческой деятельности поручат ему теперь. Мы прошли с ним большой путь, стараясь честно говорить и о темных, и о светлых сторонах его жизни. Но кто знает, что будет дальше? Мы уж и так вынуждены понемногу заканчивать наше повествование, хотя бы потому, что постепенно персонажи, выбранные нами, исчезают, подверженные тем же случайностям, что и все люди.
Голове и самому бы хотелось остановиться на чем-нибудь этаком, не менять так часто кабинеты, а сидеть бы в одном каком-нибудь, обставленном по его вкусу, — чтоб столы стояли буквой "Т", а на шкафу красовались кубки местной футбольной команды, и занавеси чтоб были шелковые с бахромой, а телефонов штук пять. Но центробежная сила несет его по номенклатурной орбите и вышибить его оттуда так же трудно, как вышибить нейтрон из ядра.
Теперь, ответив на все вопросы, которые задавали нам друзья и знакомые, а также теоретически обосновав некоторые положения нашего романа, мы можем продолжать рассказ.