И.О.
Шрифт:
Изучая доклад Алексея Федоровича Головы, мы подумали, не этот ли доклад в конце концов и объясняет тайну его карьеры. Не в нем ли и проявилось умение нашего героя видеть правильность во всяком решении и проводить это решение вплоть до того момента, когда оно станет неправильным, а правильным уже станет отмена этого решения. И разве не заключен в этом свойстве нашего героя настоящий оптимизм, который значительно полезнее обществу, чем какая бы то ни было рефлексия, стремление во всем сомневаться и тысячу раз взвешивать свои побуждения и поступки?
В своем докладе Голова остановился и на кинематографии, упомянув о том, что кино безусловно является самым передовым и несомненно самым отсталым участком искусства и что в кинематографии мы имели целый ряд замечательных достижений, нанесших ему колоссальный урон. Сказал он несколько слов и о скульптуре, покритиковав периферийских скульпторов за то, что ими еще не вылеплены трудовые будни и по-настоящему не высечены передовики легкой промышленности, закончив это, однако, словами о том, что ни для кого не секрет, что мы умеем лепить бюсты и по бюстам занимаем первое место в мире.
Доклад имел большой успех. Творческая интеллигенция осталась довольна тем, что докладчик никого не ругал, не называл фамилий, не угрожал. Те, которые слушали доклад вечером, звонили тем, кто не слушал, и сообщали, что Голова никого не упоминал, что волноваться нечего. Ну, с грамотностью у него не очень, один раз он сказал "курей по осени считают", другой — "отсюдова дотудова", но разве в этом дело? Для того, чтобы руководить искусством, вовсе не нужно быть грамотным, нужно быть порядочным.
В общем, после доклада Голова приобрел немало сторонников, да и сам почувствовал себя крепче на ногах. Он осуществил ряд мероприятий, до которых периферийцы были так охочи. Были проведены: "Месячник ненужной нам музыки", "Декада повышения культуровня", в центре города появился большой красочный щит:
"Дворец культуры имени Крутого Подъема
БОЛЬШОЙ БАЛ-МАСКАРАД
Игры, Аттракционы, Лекции!
Работают танцевальная площадка, буфет, пункт первой помощи
Всю ночь семинары по текущей политике".
В целях создания репертуара для театра и эстрады отделом искусств были установлены ежемесячные призы: Приз Художественно-Литературного Объединения Периферийска (ПРИХЛОП) и Приз Театрального Общества Периферийска (ПРИТОП). Уже к концу года у некоторых периферийских литераторов на груди красовались три ПРИХЛОПа, три ПРИТОПа.
Подобно тому как когда-то Алексей Федорович говорил "Мы — ученые" или "Мы — хозяйственники", он теперь говорил "Мы — работники искусств". Освоившись
Были и другие оплошности.
Однажды, обсуждая новую работу театра, он известный классический водевиль назвал "Лев Гурвич Синичкин", что сначала обеспокоило творческую интеллигенцию, подумавшую, не рецидив ли это борьбы с космополитизмом. Конечно, Алексей Федорович не был виноват в этом, в докладе просто была опечатка, которую не заметил референт, когда вычитывал его после машинки, но все-таки кошка между Головой и творческой интеллигенцией пробежала.
В очень затруднительное положение поставил он однажды Василия Васильевича Эдмундкина, передавшего ему на отзыв новую современную пьесу.
Референт по репертуару, прочитавший ее, сказал Алексею Федоровичу, что пьеса в общем хорошая, хотя подтекст в ней немножко того.
Голова позвонил в театр и сказал Василию Васильевичу, что пьесу он в целом одобряет, текст хороший, но подтекст нужно переделать.
Поскольку автор был современный, он с этим замечанием сразу согласился, но никаких сведений, как он это сделал, у нас нет.
Был небольшой конфликт и с Вайсом, который, не согласившись с рядом замечаний по поводу его новой музкомедии, на глазах у всех сжег третий экземпляр своей рукописи.
Будь это все раньше, представители литературно-артистического мира не так бы ерепенились, но пока Алексей Федорович Голова работал на ниве искусства, наступил 19.. год и многое переменилось. В жителях города Периферийска появилось нечто такое, чего раньше не было. А когда Голова в одном выступлении сделал неправильное ударение в слове "статуя", какой-то молодой актер, сидевший в первом ряду, его поправил, что раньше никак не могло бы случиться.
Водитель Васька, который перешел с начальником в отдел искусств, и тот позволял себе теперь так разговаривать с начальством, как ни за что бы не позволил себе раньше.
В другое время Голова, не стерпев такого панибратства, выгнал бы Ваську, но что-то ему подсказывало, что сейчас поступать так нельзя…
В один из дней 19.. года Алексей Федорович Голова сидел в малом зрительном зале Дворца культуры имени Крутого Подъема на просмотре программы большого праздничного концерта. Конферансье объявил музыкальный фельетон, и на сцену вышла актриса в длинном декольтированном платье, с цветком за поясом. Платье было составлено из каких-то голубоватых мерцающих пластинок и так сияло, что актриса напоминала большую неоновую рекламу. Исполнительница фельетона сразу увидела массивную фигуру Головы и, когда начались первые такты музыки, обратилась прямо к нему: