Ибица
Шрифт:
— Это как тест на ай-кью. Нужно ответить на пятьдесят вопросов за пятнадцать минут. Когда Джейн впервые увидела Брэда, то подумала, что парень сдастся, после того как поймет, что на третьей странице вопросника нет пары сисек. Уверяю тебя — она быстренько изменила свое мнение, когда проверила результаты и поняла, что он ответил на все вопросы.
— Что?!
— Ответил абсолютно на все вопросы. И всего лишь за шесть минут. Наверняка о нем писали в какой-нибудь местной газете как о вундеркинде с необычайно высоким коэффициентом интеллекта.
— Готова поспорить, он выглядит как маленький говнюк, — с надеждой сказала Элисон.
— Да нет! — рассмеялась Кирсти. — Забавно, но он похож скорее на бандита, чем на яйцеголового. Он даже шире, чем Майки, — наверное, занимается
Элисон ее уже не слушала. Она начала беспокоиться о том, что этот выскочка может быть для нее угрозой. Кирсти видела, что Элисон глубоко ушла в себя. Она сделала еще несколько попыток поддержать затухший разговор, но Элисон была занята своими размышлениями.
Кирсти допила виски и, извинившись, уехала к родственникам своего парня. На лице у нее блуждала легкая улыбка. «Один-ноль», — крутилось в ее голове по дороге в Кент.
Солнце играло в прятки среди деревьев, тянущихся вдоль бесконечной дороги, проходящей через французскую провинцию. В магнитофоне играла одна из любимых кассет Брэда — гаражный микс, записанный его приятелем-диджеем неделю назад. Ему бы очень хотелось ехать без верха, но тогда он не смог бы взять так много вещей. Часть из них была приторочена к багажнику на крыше. Он наслаждался живописными пейзажами и в общем был доволен собой. Хотя первые несколько часов пути он иногда чувствовал укол совести, вспоминая хлюпающую носом Шарлотту, свою подругу, на пороге ее дома. Уколы совести не были следствием того, что он оставлял девушку на все лето. Чувство вины было вызвано скорее тем, что, свернув за первый угол, он издал дикий радостный вопль индейца, выбросив вперед сжатую в кулак руку, — он был свободен. Долгое время Брэд пребывал в состоянии безмятежности. Возможно, благодаря музыке и прекрасному ландшафту, а может быть, он просто замечтался. В любом случае если что и монополизировало внимание Брэда, так уж точно не температурный датчик его «триумфгеральда». Чертыхаясь, он остановился у обочины, треснув кулаком по прибору, на что «триумф» никак не среагировал, и Брэду пришлось вылезти из машины, чтобы узнать, в чем проблема. Воскресное спокойствие Дордонской долины нарушал только тихий свист пара, выходящего из радиатора «триумф-геральда». Открыв капот, Брэд сразу увидел порванный ремень вентилятора. Его первой мыслью было не как устранить возникшую проблему, а какая компенсация доставила бы Ромфорду Регу Мое Слово Железо наибольший физический дискомфорт и продолжительную боль. Брэд купил машину у Рега по рекомендации одного из гидов «Молодых и холостых», работавшего в прошлый сезон на Ибице, где работал и Peг. Поскольку машина была в сервисе на перекраске, Брэд не смог на нее посмотреть до самого дня отъезда. На машину был поставлен движок от «форда-сьерры», и вести ее было абсолютным кошмаром. Тем не менее он купил ее — отчасти потому, что билеты уже были забронированы и у него не было другого выбора, отчасти же потому, что Peг собирался на Ибицу через десять дней; чтобы провести сезон, сдавая напрокат моторную лодку днем («Честно, чувак, это моего дяди») и оборудование для караоке по ночам. Брэд справлялся с автомобилями как царь Ирод с младенцами, и обещание Рега устранять проблемы с тачкой по мере их поступления было последним аргументом, убедившим Брэда стать гордым владельцем мутировавшего «триумф-геральда».
Он находился в нескольких милях от ближайшего поселка. Был воскресный день, вокруг — никаких признаков жизни. Оставалось лишь ждать и попытаться остановить кого-нибудь из проезжающих. Первой машиной, водитель которой пожалел «триумф-геральд», был битый «ситроен-2СV». Его владелец, приземистый пожилой француз лет шестидесяти, ничем не смог помочь Брэду. Он проявил чрезвычайное сочувствие, и Брэду удалось запомнить, как по-французски называется ремень вентилятора — courroie de ventilateur. Так как другого выхода не было, он стал ждать, пока не проедет «форд-сьерра» (тот же мотор, а значит, тот же ремень) или машина с британскими номерами (по крайней мере, не придется произносить courroie de ventilateur). После двух часов ожидания, когда
Брэд сел на траву и открыл последнюю банку «Кроненберга», купленного в дьюти-фри. Кажется, у него возникли серьезные проблемы. Он не мог оставить машину из-за вещей, которые были примотаны к крыше. Перспектива проспать ночь в машине на неудобных сиденьях и без одеяла также не выглядела особенно привлекательной, но, похоже, у него не было выбора. Он сел на заднее сиденье, скрестил пальцы и стал сканировать горизонт в очень слабой надежде на то, что кто-нибудь явится и спасет его.
Примерно через четыре часа спасение пришло в лице некоего Сэмюэля Т. Закатека («Пожалуйста, называй меня просто Сэмми»). Сэмми казался в порядке, особенно когда выяснилось, что он тоже направляется на Ибицу, где прожил последние десять лет.
В процессе поиска ремня вентилятора они набрели на конопляную ферму, получившую от французского правительства специальное разрешение на выращивание травы для производства конопляного масла, которое, по-видимому, использовалось как машинная смазка. Расслабленный фермер позвонил своему брату, который пообещал привезти утром несколько разных вентиляторных ремней. Поскольку особенно заняться было нечем, Брэд и Сэмми потратили несколько часов, помогая по хозяйству. За это хозяин разрешил им остановиться в домике для гостей на ферме его друга, в нескольких километрах от них.
Все это время Сэмми рассказывал какие-то безумные истории. Одной из них была история о том, как он держал на пляже бар, который стал настолько популярным, что король Испании однажды «заглянул на огонек» поздравить его. В качестве вознаграждения за успешный бизнес король предложил Сэмми все, что он попросит. Вещью, которую Сэмми выбрал из всех сокровищ испанской короны, оказался королевский галстук.
Также он поделился с Брэдом историей о том, как он едва не убил своих родителей, когда ему было двенадцать, за то, что они продали землю его деда, которую тот получил от индейцев племени навахо, и с тех пор не разговаривал с ними до самых похорон брата (естественно, тот повесился).
В конце концов Брэд понял, что перед ним вьетнамский ветеран-псих. Вместо того чтобы продолжить игру в пул, которую они начали в баре дома для гостей, Брэд извинился и поднялся в комнату (они делили ее на двоих). Одной из причин этого была попытка вернуться к действительности; мощная трава и сильно искаженная реальность Сэмми — от этого у любого голова пойдет кругом. Он пролежал в постели едва ли больше минуты, когда Сэмми вошел в комнату. Брэд прикинулся спящим, чтобы предотвратить любые попытки Сэмми завязать разговор. Он молился, чтобы его вентиляторный ремень был доставлен как можно скорее.
Когда ему уже почти удалось уснуть, Сэмми стал трясти его за плечо:
— Брэд, чувак, проснись!
— Че за фигня!?
— Извини, что разбудил тебя, старина, но у меня возникла охуительная идея.
— Ой, ради бога, Сэм…
— Нет, ты послушай, старик. Утром у нас больше не будет возможности собрать травы, правильно? Поэтому я подумал, что нам стоит поехать туда сейчас и помочь себе.
— Да оставь ты траву в покое! Мы с тобой курили весь день до одури, и мне вовсе не улыбается тащить это дерьмо контрабандой через границу. И кроме того, если ты считаешь, что я поеду туда в… — Брэд взглянул на часы, — … в три двадцать утра, то ты совсем ебнулся головой.
— Да ладно, чувак! Где твое чувство приключения?
— Прямо сразу за чувством реальности. Слушай, иди-ка ты лучше поспи. Думаю, утром мы сможем прихватить немного для себя.
— Ну и хрен с тобой, старина. Я поехал. Ты можешь делать что хочешь.
Это поставило Брэда перед дилеммой: несмотря на то, что тащиться за шмалью ему совсем не улыбалось, позволить психу Сэмми уехать в ночь с основной массой вещей, предназначенных для продажи через «Молодых и холостых», которые Брэд временно переместил в багажник джипа Сэмми, было еще ужаснее.