Ибица
Шрифт:
— Ты первый.
— На самом деле для меня это не была дерьмовая ночь. Наверное, я просто так этого ждал, что случилось что-то типа антиклимакса.
— В каком смысле?
— Не было коннекта. Она была милой и улыбалась — и это всё. Мы не разговаривали ни о чем серьезном и не спорили. Она смеялась над моими шутками, но не было стеба; она меня не отталкивала, но у меня и не было желания к ней приставать. Не знаю. Странно.
— А о чем вы говорили-то?
— Я спрашивал о том, чем она занималась до того, как прилетела сюда, о ее планах, о прежних отношениях…
— А она тебя о чем-нибудь спросила? Брэд секунду подумал.
— На самом деле не помню ничего такого. Натали усмехнулась.
— Ну вот. Мне кажется, что она полностью занята собой. Честно говоря, я справлялась о ней у нескольких людей…
— Зачем?
— Когда женщина выглядит так, как выглядит она, Брэд, поверь мне, что другие женщины хотят узнать о ней не меньше, чем мужчины. Если не больше.
Брэд пожал плечами, соглашаясь с Натали.
— Все говорят, что она любезная, но ничего о себе не рассказывает.
— Любезная — это подходящее для нее слово.
— Это часто встречается среди красивых людей. Они настолько привыкли использовать свою красоту, чтобы получить то, что они хотят, что на развитие характера и личности у них не остается времени.
— Поэтому-то у тебя хороший характер? Ты что, была в детстве гадким утенком?
— Это комплимент или оскорбление? Брэд улыбнулся.
— Ладно. Обо мне достаточно. Хочу сказать, что я с ней больше встречаться не собираюсь. Мне нужен кто-то более живой. Кто-то, кто меня заведет.
— Да ладно, — вздохнула Натали. — У меня вот то испанцы, то ублюдки какие-нибудь. Я познакомилась с этим парнем в начале недели. Прикольный чувак, только вот что-то он начал мне мозги трахать. Мне не кажется, что продолжение следует.
— Не понимаю, — вздохнул Брэд. — Может, мы ждем, когда купидон пустит стрелы в наши задницы? А ты не думаешь, как хорошо быть с кем-то, в кого ты безумно влюблен? И каждый раз, когда ты видишь потом в кино какую-нибудь эпическую лав-стори, то полностью сопереживаешь героям, потому что у тебя такое уже было? И когда старик Берт Ланкастер плещется в волнах, влюбленный в эту… как ее… забыл… то ты можешь полностью ассоциировать себя с этой историей?
— Не забывай о реальности, Брэд.
— Да, наверное, потому мы все и здесь.
Пять человек сидели в углу бара «Джорди». Хозяином был толстый гитарист из Сандерлэнда, которого звали Большой Эл. Бар находился у залива Порт-дес-Торрент. В отличие от Сан-Антонио это место было семейным курортом, и в «Джорди» клиенты «Молодых и холостых» не заходили. Именно по этой причине Марио посчитал его идеальным местом встречи друзей брата.
Двое из них прибыли на Ибицу на весь сезон и жили в Ибица-Тауне, промышляя грабежами, гоп-стопами и кидаловом — лишь бы, не работая, ни в чем себе не отказывать. Другие трое только что прилетели на неопределенный срок. Никому из них, в общем-то, не было дела до Марио, но один из них был его двоюродным братом, и все они были друзьями его старшего брата — мелкого гангстера, поэтому они здесь и собрались — скорее из уважения к старшему, чем к младшему, который считался в семье паршивой овцой.
Большой Эл с подозрением смотрел на эту группу. У него было много знакомых нарушителей закона, чтобы сразу же распознать в них закононепослушных ребят. Он попытался подслушать их, но они шептались, и ему не удалось разобрать ни единого слова. Каждый из группы, кроме Марио, выглядел как вышибала. Шрамы, сломанные носы и стероидные мускулы выдавали в них любителей подраться. Волосы Марио отросли, и он больше не напоминал солдата Иностранного легиона в самоволке. Однако во взгляде его проскальзывало что-то злое — он не забыл то унижение, которое вызвал подсунутый кем-то «Иммак».
Если бы Большой Эл мог подслушать, о чем они говорили, то услышал бы, что основным словом в их беседе было «месть». Марио давал им всю информацию о своем обидчике: где он жил, где ел, где бывал, в какое время проходил по пустырю (лучшее место для нападения), какого отпора можно ожидать, — чтобы они могли устроить «темную». Информация, которую давал Марио, была правильной. Все сходилось, за исключением одного важного элемента: имя, которое назвал Марио, было не Брэд, а Майки.
Глава шестнадцатая
Брэд был все еще пьян, когда проснулся. Он не помнил имени девушки, которую обнаружил рядом с собой. Она лежала к нему спиной, поэтому он просто приподнял ее ногу и трахнул на всякий случай. Кончил он за пять минут. Девушка повернулась к нему лицом, но и это не освежило его память. Он односложно отвечал на все ее попытки завязать разговор, и через несколько минут она ушла, обидевшись.
Брэд не знал, связано ли это как-то с ее появлением в его комнате, но сегодня мух было гораздо больше чем обычно. Они раздражали его весь сезон, и едва он попытался снова уснуть, как они роем начали досаждать ему. Они щекотали его кожу, жужжали над ухом, а одна упорно пыталась проникнуть в каждое отверстие в его теле. Это его достало — Брэд решил объявить мухам войну.
Через полчаса он был в супермаркете под «Боном», где купил липкой бумаги, дихлофос и фумигатор. Чувствуя, как пересохло в глотке, он подошел к холодильнику за персиковым соком и по пути увидел парня, очень похожего на Кларка Гейбла. Брэд на него вчера серьезно наехал. Это был именно тот парень, который «трахал мозги» Натали. Брэд остановился, пытаясь вспомнить, что именно он ему говорил, когда к нему подошел очень обгоревший на солнце парнишка — брамми лет восемнадцати.
— Эй, Брэд, есть минутка?
— Да, конечно, — ответил Брэд, глядя на красный V-образный отпечаток ворота футболки на его голом торсе. — Что случилось?
— На собрании ты говорил, что при солнечных ожогах йогурт — первое лекарство.
— Вряд ли лекарство, но облегчение приносит, это правда.
Брамми вытащил из холодильника вишневый йогурт.
— А имеет значение, какой у него вкус?
— Нет. Но натуральный лучше всего.
— Правда? — Парнишка поставил йогурт на место и вынул коробку натурального. — Хреново.