Идеальная жизнь
Шрифт:
— Ты совсем дурак? — удивился охранник. — Или ты вернулся в этот магазин по какой-то другой причине?
Алекс открыл было рот, чтобы ответить, но не успел — его вытащили через автоматически открывающиеся двери и доставили в полицейский участок.
В «обезьяннике» было полно сутенеров, наркоторговцев и уголовников, и у дежурного не хватило терпения на пацана, которого поймали на краже в магазине. Сержант перевел взгляд с Алекса на охранника.
— Я не стану тратить время на то, чтобы запереть его в камере, — сказал он и просто пристегнул Алекса наручниками
У него сняли отпечатки пальцев, записали данные, но было понятно, что все это делается только для того, чтобы как следует его напугать: Алекс был несовершеннолетним, и в Новом Орлеане за кражу в магазине таким могли только надавать по рукам.
Алекс сидел тихо, подтянув колени к груди и свободной рукой обхватив лодыжки. Он закрыл глаза и представил, что находится в камере смертников за несколько секунд до казни.
Через некоторое время сержант вспомнил о нем.
— Черт! — выругался он. — Неужели за тобой до сих пор никто не пришел?
Алекс покачал головой. Сержант спросил его номер телефона и позвонил ему домой, наклонившись над столом и не сводя глаз со скамьи с арестованными. Потом взглянул на Алекса.
— Твои родители работают? — спросил он.
Алекс пожал плечами.
— Кто-то должен быть дома, — ответил он.
— Похоже, никого, — сказал офицер.
Через час сержант сделал еще одну попытку. На этот раз ему ответил Эндрю Риво. Алекс понял это по тому, как полицейский отвел телефонную трубку от уха, как будто то, что бежало в венах отца, могло быть заразным. Через минуту сержант передал трубку Алексу.
Шнур натянулся до предела. Алекс приложил трубку к уху. Он не знал, что говорить, а просто «привет» казалось неуместным. Отец принялся выплескивать на него потоки французских ругательств, а в заключение добавил, что спустит с Алекса шкуру.
— Я приеду через пятнадцать минут, — сказал он и швырнул трубку.
Но ни через пятнадцать минут, ни даже через час Эндрю Риво не появился. Со своего стула Алекс наблюдал, как садится солнце и на небо выплывает луна, похожая на белое, старое, морщинистое лицо привидения. Он понимал, что это тоже часть наказания: жалость полицейских, секретарши, которые делают вид, что не замечают его… Он заерзал на стуле. Ему нужно было в туалет, но не хотелось привлекать к себе внимание и просить, чтобы его отстегнули.
В конце смены, отправляясь домой, сержант снова заметил его.
— Ты домой звонил? — озадаченно спросил он.
Алекс кивнул и ответил:
— Отец едет.
Полицейский предложил позвонить еще раз, но Алекс покачал головой. Не хотелось, чтобы сержант, которого он уже стал считать чуть ли не другом, узнал, что отец не просто не может приехать за ним, а не хочет этого сделать.
Алекс задавался вопросом, намеренно ли отец замешкался или нашлись более срочные дела: поставить раколовки, выпить или сыграть в покер. Алекс пытался верить в то, что за ним могла бы приехать и мама — если бы в пьяном угаре сумела понять, что ее сын находится в участке. Хотя отец все равно не выпустил
Алекс положил голову на подлокотник кресла и закрыл глаза.
После трех ночи он проснулся от резкого запаха духов. Рядом с ним сидела проститутка. У нее были волосы цвета спелой вишни и кожа цвета красного дерева, а длинные ресницы — с мизинец Алекса. На шее — бусы из черного янтаря, которые петлей обернулись вокруг груди, словно для того, чтобы подчеркнуть ее. Она жевала резинку со вкусом винограда и держала в руках кучу денег.
Она была самой красивой женщиной, которую он встречал.
— Привет, — поздоровалась она с Алексом.
— Здравствуйте.
— Я приехала за подружкой, — сказала она, как будто хотела оправдаться за свое присутствие перед столом дежурного. — А тебя чего пристегнули к стулу?
— Я взбесился и задушил всю свою семью, — и глазом не моргнув, ответил Алекс.
Проститутка засмеялась. У нее были крупные, лошадиные зубы.
— Ты умный малый, — заметила она. — Сколько тебе? Десять? Одиннадцать?
— Пятнадцать, — соврал Алекс.
Женщина усмехнулась.
— А я Пэт Никсон [12] , — ответила она. — И за что тебя?
— Магазинная кража, — пробормотал Алекс.
— И тебя продержали здесь всю ночь?
От удивления у нее брови поползли вверх.
— Нет, — признался Алекс. — Я жду, когда за мной приедут.
Проститутка улыбнулась.
— Знакомая история, малыш, — сказала она.
12
Первая леди США с января 1969 г. по август 1974 г., супруга Ричарда Никсона — 37 президента США.
Он так ей ничего и не рассказал: ни о своей семье; ни о том, как долго здесь сидит; ни о том, что лучше год провести прикованным к стулу, чем признаться, что человек, который на следующий день в полдень пришел в участок, на самом деле его отец. Он знал, кто такие проститутки. Знал, что эти женщины привлекают мужчин потому, что принимают их такими, какие они есть, и заставляют их поверить, что они намного значительнее, чем есть на самом деле. Он знал, что проститутки преуспевают, притворяясь, что чувствуют то, чего в действительности не ощущают.
В то же время казалось совершенно естественным, что она обняла Алекса и прижала к себе, как будто им совершенно не мешали подлокотники стульев.
Алекс положил голову проститутке на грудь, вспоминая блондинку на кассе, и его затекшая рука, закованная в наручники, дернулась. Через пятнадцать минут из камеры, находящейся в полуподвальном помещении, выпустили ее подружку, которая, идя за надзирательницей, шипела и плевалась, как кошка. Но на эти четверть часа Алекс закрыл глаза, вдыхая тяжелый запах лака для волос и дешевых духов, и слушал старинные негритянские напевы, пока окружающий мир не перестал существовать, пока он не уверовал в то, что каждый от рождения заслуживает любви.