Идеальность
Шрифт:
Раньше дома здесь были окружены лесом, можно было выйти на шашлыки или по грибы сразу из подъезда. Затем лес отодвинулся на несколько километров, появились автомастерские, заправки, выросли супермаркеты и стеклянные торговые центры, природу закатали в асфальт и бетон. Если бы не район «богатых», кто знает куда бы дальше расползлось Митино, сколько бы леса еще вырубили — так что в этом плане Лера была даже благодарна людям за высокими заборами. Парадоксальным образом, они берегли природу лучше, чем жители городка.
По утрам она занималась пробежками — примерно с тринадцатого года, когда попыталась заново научиться жить. Узкие тротуары уводили её вдаль от старых «панелек», гаражных захолустий, трубопроводов и заброшенных ларьков, в «Эльдорадо»; она бежала вдоль дорогих домов, увешанных камерами видеонаблюдения и спутниковыми антеннами, разглядывала дорогие машины, размышляла о чудовищном контрасте, который невольно бросался в глаза. За заборами модные дизайнеры стелили газоны из специально выращенной травы — а в нескольких километрах отсюда дети играли в песке на берегу реки. Здесь устанавливали лавочки ручной работы, а возле Лериного дома недавно кто-то оторвал доски у скамейки и сжёг их. Здесь невозможно было встретить пьяного бомжа или сигаретные бычки, рассыпанные у чьей-нибудь калитки. Здесь исправно светили по ночам уличные фонари, и мусорная машина появлялась строго по расписанию.
Не то, чтобы Лера завидовала. Ей было всё равно. Контраст жизни между «Эльдорадо» и Митино скорее вызывал в ней любопытство, позволял понять, насколько же большая пропасть может возникнуть между людьми. Она и сама несколько лет назад взлетела так высоко, что едва не оказалась здесь же, за заборами; едва не нашла страну, полную невероятных богатств и чудес, но быстро опалила крылья и свалилась обратно. Как иронично.
А еще в районе у богатых по утрам было невероятно тихо. Не сновали машины, не плакали дети, не играла музыка. Новые аристократы предпочитали жить за толстыми стенами с новейшей звукоизоляцией. Это Лере нравилось. Во время пробежек она предпочитала оставаться наедине с собственными мыслями. Телу это тоже нравилось — тело набиралось сил.
Иногда она встречала таких же «бегунов», но не часто, потому что отравлялась на прогулки, как правило, еще до рассвета. Мамина бессонница, ранние телефонные звонки и ночной график работы корректировали жизнь в нужную сторону.
Лера бегала каждый день на протяжении двух лет. За это время увеличила расстояние с двух километров до тридцати шести. Еще она бросила курить, пить кофе и алкоголь, перешла на здоровую пищу и почти не думала о самоубийстве.
Весной пятнадцатого она впервые встретила на пробежке Дениса.
Он бежал навстречу — широкоплечий, высокий, одетый в шорты и куртку, в зеленых кроссовках, которые ярко выделялись в дождливой серости утра. Капюшон был накинут на голову, изнутри тянулись проводки наушников, которые исчезали в нагрудном кармашке. Лера, задумавшись о своем, не обратила на бегуна внимания, пока он не остановился и не окликнул её.
– Лера?
Обернулась, узнала. Денис снял капюшон, отковырнул левый наушник и, улыбнувшись, помахал рукой.
– Не знал, что ты бегаешь.
Он подошел, продолжая улыбаться. Лера вспомнила, что считала Дениса слишком болтливым.
– Сложно было знать. Мы же не общаемся.
– Ну, вот, теперь встретились, и немного узнали друг о друге. А ты почему здесь? Ты же вроде живешь…
– На Миллионной. Тут четыре километра по прямой. Для бегуна недалеко.
– Угу. Нарезаешь круги, значит. Ни свет, ни заря. — Денис убрал руки в карманы шорт, оттопырив большие пальцы. — Прикольно, да? Я про бег. Вычищает всю гадость из организма. Никогда не чувствую себя настолько здоровым, как во время бега.
– Я тоже.
– Выглядишь здорово. Намного лучше, чем… ну, несколько лет назад.
– А ты сама тактичность.
Лера не хотела его смущать, но Денис, вроде, и не смутился.
– Я серьезно, - сказал он. — По твоей жизни можно написать диссертацию. Как вляпаться во все грехи мира и потом выкарабкаться с высоко поднятой головой. Следил за тобой в новостях. Тогда все следили. Реально восхищаюсь.
– Нечему восхищаться. Вот если бы не вляпалась, тогда было бы круто. А так…
– А так есть, о чем вспомнить! — Денис громко рассмеялся, потом сверился с часами.
– Рядом есть пончиковая. На завтрак самое то. Убийца здоровья. Ни за что не поверю, что ты там ни разу не была.
– Я не ем мучного и не пью кофе.
– Если это завуалированный способ отказать, то я пойму.
– Нет, всё нормально. Просто стараюсь держать себя в норме. Сам же видел, какой я была… по телеку.
– Лера почувствовала себя неловко.
– Там можно позавтракать чем-нибудь кроме пончиков?
– Обижаешь. Лучший омлет в районе. И компот.
В пончиковой в семь утра было пусто и тихо. Заспанный продавец за стойкой еще не успел включить панель с рекламой, по экрану бегала полоса загрузки «Windows». Лера заказала яичницу с салатом без майонеза и холодный чай, Денис скупил половину утреннего меню, включающее овсяную кашу, омлет, кофе, печенье и, конечно, пончики, густо присыпанные сахарной пудрой.
– Большой человек должен есть много, - сообщил Денис, усаживаясь на диване за столик, напротив Леры.
– Взял выходной на работе, перевожу дух. А Ната в командировке. Чтобы ты не подумала лишнего.
– Я и не подумала.
– А ты где работаешь, если не секрет? Время не поджимает?
– В ночную смену. Веду учет товара на складах одной транспортной фирмы. Принимаю груз, сверяю, переупаковываю. С восьми вечера до пяти утра. Или иногда раньше. Зависит от степени загруженности.
– Я бы так не смог. Не спать по ночам — это с ума сойти можно.
– Ага. Я и сошла.
Денис фыркнул:
– Ты, это, предупреждай, если включаешь самоиронию. Я понятия не имею, как реагировать.
– Все нормально. Если бы ты пошутил о моем состоянии лет пять назад — я бы стала истерить, плеваться, царапаться и всё такое. Мне бы запихнули горсть таблеток в рот, чтобы успокоить. А сейчас ничего страшного. Пропасть. Я вполне адекватный человек.
– Чем докажешь?
– Спроси что-нибудь про мое прошлое.
– Если что, не кусаться, хорошо? У меня таблеток под рукой нет.