Идеальные разведенные
Шрифт:
Нам возвращаться нет причин
Улетай со мною в облака
В руке твоя рука
Побудь ещё со мной сейчас
Улетай со мною высоко
Сейчас мы далеко
Поверь, весь этот мир для нас («Улетай» Jay Leemo)
Я
«В руке твоя рука»…
Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза и позволяю себе ненадолго отключиться.
***
– Проспект Мира, – вздрагиваю и открываю глаза. Таксист смотрит в зеркало заднего вида.
Что? Уже? Кручу головой по сторонам. И правда, наш с Агатой дом, вернее теперь только ее дом.
Пытаюсь растормошить спящую красавицу. Она что-то бессвязно бормочет, потом отбивается от меня рукой, как от назойливой мухи. Мне приходится кое-как вытащить Агату из машины, выслушав о себе нелицеприятные вещи. Пьянчужка грозно бурчит, не забывая удобнее пристраиваться у меня на руках.
И вот что с ней делать?
У меня нет с собой ключей от подъезда и квартиры, но точно есть у Агаты. Довольно неудобно держать ее на руках и рыться в ее, казалось бы, микроскопической сумочке, в которой вместо ключей нахожу всё: от косметических пробников до запасных колготок. Я уверен, если попасть с женщиной на необитаемый остров, а при себе у нее будет только ее маленький клатч, то вы скорее всего сможете прожить долгое время, ни в чем не нуждаясь.
Прислоняю Агату к подъездной двери, но ее ноги не слушаются, и девушка начинает плавно оседать.
Так дело не пойдет.
Снова беру Агату на руки и кладу на рядом стоящую скамейку. Нахожу ключи, подхожу к двери, открываю и …жду?
Ага, спящую на скамейке Агату. Вот я осел!
Бросаю дверь, которая с глухим ударом, разрезая ночную тишину, тут же закрывается. Беру бывшую жену на руки и несу к подъезду. Держу Агату одной рукой и коленкой ноги, а второй рукой пытаюсь открыть дверь. Это чертовски сложно и неудобно. Мышца в руке забивается и начинает неконтролируемо вибрировать, и сейчас я искренне готов придушить свою спящую бывшую супругу, все равно она ничего не почувствует.
Наверное, кто-то святой увидел мои мучения и сжалился надо мной, потому что в одно мгновение отрывается подъездная дверь и из него показывается голова в косынке. Этот кто-то является моей соседкой со второго этажа, и она, далеко не святая. Та еще главная сплетница района.
– Лень, ты что ль?
– Я, я, баб Галь, открывайте, – Агата хоть и худая, но держать расслабленное тело одной рукой, знаете ли, ощутимо, при том я и сам не трезв.
Старушка широко открывает дверь и пропускает нас с Агатой.
– Что-то давно тебя не видно, сынок. Уезжал куда? – ну как же без вопросов. – А это Агатка что ль?
Баб Галя всматривается в лицо Агаты, у которой неэстетично открыт рот. Эх, сфотографировать бы, но третьей руки не имею.
– Она, баб Галь, –иду к лифту. – Ага, уезжал, на Кубу. – Практически на полном
Бабулька оббегает меня вперед и нажимает кнопку лифта. Вот спасибо!
– А что это с ней?
– Пьяная, – говорю, как есть я. – Да еще и с мужиком застукал.
Я же ведь должен получить компенсацию за все эти неудобства?
Баба Галя распахивает глаза и прижимает ладонь ко рту, осуждающе качая головой.
–Вот девки непутевые пошли. Мужик в Тверь, жена в дверь. Тьфу, срамота.
Баб Галя последний раз бросает брезгливый взгляд на спящую Агату и направляется к лестнице, а я захожу в лифт.
Довольный результатом, жму носом кнопку этажа и чувствую несказанное удовлетворение.
***
В квартире пахнет алкоголем и едой.
Двигаюсь в известном мне направлении спальни и укладываю спящую красавицу на кровать. Снимаю с нее туфли и свой пиджак, отношу вещи в прихожую, а потом иду в ванную мыть руки. Оглядываю помещение на наличие следов присутствия мужчины: в стаканчике одна зубная щётка, а на полочках куча бабских принадлежностей. Открываю навесной шкафчик и нахожу в нем мужской бальзам после бритья. Ожидаемо, меня должны напрячь найденные мужские улики, но я расплываюсь в широченной улыбке и удовлетворенно улетаю в воспоминания:
однажды я предложил Агате свой бальзам после бритья, когда закончился ее. А потом я стал замечать, что мой стал слишком быстро заканчиваться, а от Агаты частенько попахивать ментолом и эвкалиптом. Мы лежали в постели, а меня накрывало стойким ощущением, будто я сплю с мужиком, а не с женой.
Прохожу на кухню и понимаю, почему в квартире стоит алкогольный фан: коробки с недоеденной пиццей свалены на столе, а на столешнице и в мусорном ведре несколько бутылок вина. Вот значит, как и где девчонки начали отмечать наш развод, до приезда в «Галактику».
Убираю коробки в мусорный мешок, собираю пустые бутылки, открываю окно, чтобы проветрить. Любопытство берет надо мной верх, и я заглядываю в холодильник: сыр, творожки, кефир, пачка фиников, колбасная нарезка, яйца и молоко. Не густо, но в репертуаре Агаты. В шкафах кастрюли и сковороды стоят так, как в последний раз расставил их я.
Заметил еще в Загсе, как она похудела. Мои внутренности сжимаются в тугой узел, который давит в груди. Я чувствую себя скотским хозяином котенка, которого несколько лет отогревали, откармливали, а потом выбросили голодать и скитаться. Мне хочется взять эти чертовы кастрюли и наготовить еды для ее тощего, прозрачного тела. «Но теперь это не моя забота, она сам так захотела», – напоминаю себе.
Бесшумно прохожу в гостиную и включаю напольный торшер. Осматриваю комнату, все на своих местах, кроме совместных фотографий. Я не живу здесь уже 2 месяца, а прожил три года. Не могу сказать, что эта квартира стала мне родным домом, ведь я не успел к ней привязаться. По большей части за эти годы я промотался по командировкам, а эта квартира была просто местом, куда я возвращался, чтобы переспать, принять душ и переодеться. Куда ближе была наша старая однушка, в которую мы въехали сразу после свадьбы. В ней мы действительно были счастливы, в маленькой тесной однокомнатной квартирке, с чугунной ванной и линолеумом на полу, с собственноручно поклеенными обоями и выложенной дешевой плиткой в санузле.