Идеальные разведенные
Шрифт:
В дверь осторожно стучат, а потом я вижу голову Алины в дверном проеме.
Смотрю на часы – время половина девятого вечера.
– Можно?
– вкрадчиво спрашивает Алина и проходит в кабинет.
– Ты же поехала домой, – не то спрашиваю, не то констатирую.
– Поехала. Переоделась и решила составить тебе компанию, – Алина пожимает плечами и неуверенно продвигается к моему столу. – Ты не против?
Действительно, Алина переоделась, на ней обтягивающие джинсы и кофточка с глубоким вырезом. В рабочее время Алина себе такого не позволяет. Но последнюю неделю гардероб Алины кардинально изменился.
Я не слепой, и всегда догадывался о симпатии Алины ко мне. Но открыто девушка никогда не проявляла интереса, во-первых, я был женат, что несомненно останавливало Алину, а во-вторых, я никогда не давал повода для откровенного флирта. Сейчас картина изменилась, и Алина прекрасно знает, что вот уже неделю я в разводе. Ее внимание стало частым, открытым, но не взаимным с моей стороны. Несомненно, Алина симпатичная девушка, она умная, порядочная, дисциплинированная. С ней мы работаем уже больше двух лет, и она никогда меня не подводила и не давала ни единого шанса усомниться в ее профессионализме.
Агата постоянно меня ревновала к ней и закатывала истерики. Она – самый настоящий софист, потому что так методично и хитроумно уверять меня в моей же измене с помощницей, может только Агата. Да я, черт возьми, сам начал в это верить. Но видит Бог, я никогда не предавал наш брак и отношения, так что моя совесть чиста.
Смотрю на девушку перед собой и сравниваю: в отличие от худой Агаты, Алина фигуристая, у нее округлые женственные формы, длинные темные волосы, аккуратно сложенное лицо и приятный голос. Многие наши клиенты и партнеры говорили, что у моей помощницы гипнотизирующий тембр, от которого они млеют и готовы подписать любые документы.
Зачем я сравниваю бывшую жену и свою помощницу?
– Не против. Присаживайся, – указываю на кресло напротив себя и беру с тумбочки чистый стакан. – Будешь?
– Если только совсем немножко.
Алина смущается и мило краснеет, делает небольшой глоток виски и жмурится, обмахивая себя рукой.
– Ухх, крепкий!
Улыбаюсь. Она милая.
Прослеживаю за долгим взглядом помощницы и вижу, что девушка смотрит на мою кисть, в которой зажат стакан с виски. Кольцо…На безымянном пальце все еще надето обручальное кольцо. Почему я его не снял? Знаете, это как годами слаженный набор механических действий: принял душ, оделся, надел часы, кольцо и побежал. Однажды я случайно забыл его дома, а потом весь день растирал палец и нервничал, ощущая какую-то незавершенность, неправильность и пустоту. Не знаю, как будет сейчас, но надо начинать отвыкать.
Алина отводит взгляд, и на ее лице появляется эмоция, схожая с разочарованием или огорчением. Она думает, что это кольцо имеет для меня значение? Снимаю, не без труда, кольцо, и кладу его в карман брюк. Алина заметно оживляется, но слишком довольного вида старается не показывать. Она прекрасно воспитана, сдержанна и умело справляется с эмоциями, когда как Агата – сплошное минное поле, не знаешь где, когда и с какой силой долбанет. Все эмоции написаны у Агаты на лице, а ее ядовитый язык иногда хочется подрезать.
Зачем я их опять сравниваю?
Нам есть, что обсудить с Алиной, но время близится к одиннадцати, а завтра не выходной.
– Алин, ты на машине? – спрашиваю девушку, когда та заходит в мой кабинет с вымытыми стаканами.
Помощница отрицательно крутит головой и отводит глаза.
– Тогда поехали, отвезу тебя домой.
– Спасибо, но не удобно как-то, – мнется Алинка, а сама сияет ярче уличного фонаря.
– Про «неудобно» сама знаешь, как говорят. Собирайся.
***
–Спасибо, Леон Борисович, что подвезли! – Алина кокетливо улыбается и берется за ручку двери.
– Без проблем. Отдыхай. И, кстати, завтра у тебя выходной. Заслужила!
Помощница радостно взвизгивает и бросив мне на прощание «Спокойной ночи», скрывается в темноте подъезда. Я смотрю вслед девушке и не спешу начинать движение. Прислушиваюсь к себе, к своим ощущениям, но ничего во мне не отзывается.
Всю дорогу я автоматически потирал большим пальцем пустое место на безымянном пальце, отчего чувствовал раздражение и дискомфорт.
Опускаю руку в карман брюк, достаю кольцо и надеваю на палец. Глубоко выдыхаю и чувствую всю правильность и наполненность своего состояния.
Завтра. Начну отвыкать завтра…
*Jim Beam – марка бурбона, США
8. Агата
– Максим вечером заедет, потерпишь?
– Спасибо, Сашуль, буду ждать! А то пришлось голову мыть в раковине, представляешь? – выхожу из машины, нажимаю брелок и иду в сторону своего подъезда. – Конечно перекрыла. Иначе пока была бы на работе, устроила всемирный потоп, – смеюсь я.
А вот с утра мне так весело не было: во-первых, я бессовестно проспала, а во-вторых, в ванной потек смеситель, окатив меня с ног до головы беспорядочным водным потоком.
У меня много знакомых: я перекрасила практически добрую половину нашего города, профили моих соц сетей трещат под натиском псевдо-друзей и подписчиков, каждый старается обратить мое внимание, заискивая, лицемерно предлагая помощь и услугу, осыпая восхищениями и словами благодарности. Но только там, в виртуальной, искаженной жизни. А на деле, встретив друг друга случайно где-нибудь на улице или в торговом центре, проходим мимо, не здороваясь и делая вид, будто не узнаем. Так стало часто случаться в нашем несовершенном мире: всего и всех слишком много, а обратиться за реальной помощью, к сожалению, не к кому.
Само собой, единственными людьми, к кому я могла позвонить, были Филатовы.
– Спасибо, еще раз, Саш. Целую. Пока.
В этот момент я прохожу мимо лавочки, на которой сидят моя соседка со второго этажа и две женщины с соседнего подъезда.
– Здравствуйте, – здороваюсь и подхожу к подъездной двери.
– Здрааасте…– надменно протягивает соседка баб Галя.
Мне же не показалось?
Когда роюсь в сумке в поиске ключей, слышу за спиной перешептывания, но такие, чтобы я непременно услышала: «Вон, гляди, пошла, это я вам про нее рассказывала», «Ага-ага», «Целую, Саш, тьфу…», «Слыхала, что муж застукал ее прямо за этим самым делом?», «Говорят, что он ее пьяную на дороге подобрал, когда любовник выкинул», «Ага, ага, тьфу, бесстыдница», «И не говори, Петровна, шаболда», «Шаболда и есть»…