Идеальные разведенные
Шрифт:
Этой квартирой занималась Агата самостоятельно. Дизайнерский ремонт, дорогая мебель, интерьерные решения – все это не сделало нас счастливее, ведь основного в этой квартире не было – согласия, уюта, того самого очага, которого так настойчиво нам желали на свадьбе.
Слышу, как Агата начинает беспокойно стонать. Захожу в спальню и наблюдаю за трепещущей на покрывале Богиней. Она бормочет что-то нечленораздельное и начинает кашлять. Боже правый, не хватало мне еще в самую первую безбрачную ночь караулить пьяную бывшую жену и держать ей тазик. С ума сойти, Игнатов ты
Сбегаю в ванну, беру наш единственный таз и ставлю рядом с кроватью. Мне не улыбается стоять так всю ночь, а коньяк и два часа ночи берут свое: глаза тяжелеют, а тело наливается свинцом. Неконтролируемая зевота пытается расшевелить мой засыпающий мозг, но сил на сопротивление все меньше и меньше. Обхожу кровать с другой стороны, вытаскиваю из-под Агаты покрывало и ложусь рядом. Я всего лишь хочу прилечь, ведь если ей станет плохо, я услышу. Я не собираюсь спать, мне нужно только горизонтальное положение, чтобы…
6. Агата
Мне так хорошо и комфортно, будто я завернута в теплый кокон из хлопка. Я не в силах открыть глаза, но точно знаю, что дома. Пытаюсь вспомнить, на каком этапе меня выключило. Последнее, что помню – это как я танцую, а дальше пустота. Кажется, я много выпила, но прислушиваясь к своим ощущениям, не чувствую головной боли, разбитости или головокружения. Только хочется пить и почистить зубы.
Постепенно ко мне начинают возвращаться органы чувств: запах, до боли знакомый, пряный, с насыщенным хвойно-цитрусовым оттенком и успокаивающим ладаном, сандалом и мускусом. Мммм, мой любимый Bleu de Chanel. Дальше включаются в работу органы осязания и кожей я чувствую тепло, которое начинает распространяться сзади, со спины, и вибрациями передается по всему телу, покрывая его мурашками. Мне приятны эти тактильные ощущения, хочется прижаться сильнее, что я и делаю, прижимая свою пятую точку к источнику тепла.
– Игнатова, не ерзай.
Голос, такой хриплый, такой знакомый, обволакивающий, одновременно успокаивающий и возбуждающий. Говори, прошу тебя, говори. Мне нравится тонуть в этом голосе, запахе и тепле, поэтому я сильнее жмусь к мужу, ощущая своим задним местом горячую твердость.
Стоп. К какому мужу?
– Агата, черт возьми, я же не железный.
Леон?
Резко распахиваю глаза и переворачиваюсь на 180 градусов, сталкиваясь с ухмыляющейся физиономией своего бывшего мужа.
– Игнатов, какого черта ты делаешь в моей постели? – вскакиваю и сажусь в кровати, прикрываясь покрывалом. Потом приподнимаю его и убедившись, что одежда на мне, перевожу взгляд на Леона.
Засранец лежит, закинув руки за голову, прикрытый пледом в области бедер, и широко улыбается. Игнатов- ровно тот случай, когда, просыпаясь, он выглядит так, будто и не ложился: слегка взъерошенные волосы, придающие хулиганский и расслабленный вид, абсолютно свежее, непомятое лицо и здоровая чистая кожа. Мне страшно представить, как в данную минуту выгляжу я. Но с другой стороны, я же у себя дома, во-вторых, я к себе в постель никого не приглашала, по крайней мере я надеюсь на
– Это так ты меня благодаришь за проявленную заботу?
– Что? Какую заботу? – смотрю в его хитрые серые глаза.
– Ну как же? Такси вызвал, домой доставил, в постель уложил, тазик подставил, все в целости и сохранности, – кивком головы указывает на меня и ощупывает мое тело заинтересованным взглядом.
– А что могло бы со мной произойти?
– Да ты уже в такси отключилась. Если бы не я, нашла бы себе приключения на свою шикарную задницу.
– Моя шикарная задница больше не твоя проблема, Игнатов. Ответственность с тебя еще вчера утром сняли вместе со штампом в паспорте.
– Я не мог поступить иначе, это сработало на инстинктивном уровне.
– Надеюсь, вот это, – указываю пальцем на бугор в области паха, прикрытый покрывалом, – тоже на инстинктивном уровне.
Леон глубоко и громко смеется. Его смех хрипловатый и низкий, но такой пробирающий, что тоже начинаю улыбаться.
– Это природа. Не переживай, Игнатова, к тебе ЭТО никакого отношения не имеет, – Игнатов, выразительно изгибает бровь и откидывает покрывало в сторону, демонстрируя свой «поднятый кран».
– Матерь Божья, Игнатов, ради всего, что между нами было, избавь меня от показательных выступлений, – прикрываю лицо руками, а сама краснею, как школьница.
Да что это со мной? У меня горят щеки, и я смущаюсь. Смущаюсь! Я, Игнатова Агата, прожившая в браке 6,5 лет, смущаюсь бывшего мужа, которого знаю вдоль и поперек. Да я даже смогла бы нарисовать по нему карту, со всеми родинками, шрамами, морщинками и волосками.
Вскакиваю с кровати и несусь в ванную. Не хочу, чтобы бывший муж видел, как полыхает мое лицо и частит сердечный ритм.
Смотрю на себя в зеркало. Боже правый, кто это? Тушь размазалась, оставив вокруг глаз разводы, помада с губ перебазировалась на левую щеку, а в моих волосах птицам можно вить гнездо.
Как же так случилось, что в первое свободное от брака утро, мы проснулись в одной кровати?
Я надеюсь, что когда выйду из душа, Леона уже не будет.
Принимаю душ, мою голову, на лицо наношу угольную тканевую маску, влажные волосы оборачиваю в полотенце, а на голое распаренное тело набрасываю махровый халат.
Выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к звукам.
Слышу, как из кухни доносится негромкая музыка, как льется вода из крана, слышу звуки звенящей посуды и скворчащей сковороды.
Игнатов! Всё еще здесь.
Почему не ушел?
Стою в дверях и смотрю на парня в джинсах и с обнаженным торсом. Леон стоит спиной ко мне и что-то колдует над электроплитой. Он ловко орудует лопаткой, переворачивая что-то аппетитно пахнущее. Стол аккуратно сервирован: тонко нарезанный сыр, поджаренный хлеб, творог с сахаром и две чашки с дымящимся ароматным кофе.