Идеальные
Шрифт:
– Вы беседовали с Томом о чем-то. – Селеста ускорила шаг, чтобы поравняться с подругой.
– А-а, – протянула Алабама, обходя машину.
Селеста ждала, что подруга разовьет односложный ответ, но так и не дождалась. Остановившись со стороны пассажирского места, Алабама протянула руку к дверце и резко дернула ручку – раз, потом еще раз. Хотя понятно было, что дверца еще заблокирована.
Нахмурившись, Селеста попыталась считать лицо подруги.
– Ал, ты уверена, что с тобой все в порядке?
Алабама встретилась с ней взглядом. Лишь ее голова виднелась над крышей
Внезапный порыв ветра слегка сотряс автомобиль. Металлический корпус заскрипел, заколыхавшись туда-сюда, пока снова не замер. Подруги посмотрели друг на друга поверх крыши, а потом – неожиданно – лицо Алабамы расплылось в улыбке:
– Я в полном порядке, Си-Си. Я чувствую себя хорошо. Я чувствую себя так, как будто у меня в голове все встало на свои места, понимаешь?
Селеста вздрогнула, вспомнив лицо Алабамы на горном склоне, искривившееся в такой же широкой, бесстыдно-наглой ухмылке. «А вы храбрая, – сказал ей Том, когда поднял ее из расщелины. – Немногие девушки отважатся пойти на то, что сделали вы».
Это было абсолютно сексистское высказывание, и несколько секунд ошеломленная Алабама смотрела на проводника с изумлением – понятным для человека, который только что погрузился в ледовую пучину и вынырнул из нее. Но затем ее лицо стало преображаться: сначала медленно, а потом – почти мгновенно. Алабама посмотрела Тому прямо в глаза и заулыбалась, как будто в ней что-то щелкнуло.
А сейчас она снова перевела взгляд на дверцу. Ветер взъерошил ей волосы, взметнув ввысь детские кудряшки. Алабама схватилась за ручку и начала ее дергать – теперь уже более быстрыми и нетерпеливыми рывками. Хотя дверца оставалась заблокированной.
По дороге к мини-гостинице они почти не разговаривали. Большую часть пути Алабама пялилась в окошко и проверяла, ловит ли ее мобильник (связь устанавливалась не дольше чем на минуту или две). А Селеста, вцепившись руками в руль, покусывала щеку, пока та не заболела. «Может, позвонить Луи, спросить его мнение?» – подумалось ей. Но как изложить мужу суть дела? Луи не знал о том, что рассказал ей Генри об Алабаме, и Селеста не испытывала желания пересказывать тот разговор. Да даже если бы она и рассказала все Луи, что бы это дало? Селеста почти услышала его ответ. «Раз Генри сказал, что она в порядке, значит, так и есть», – сказал бы муж, наверное, пожав плечами.
Когда их маленький автомобиль, наконец, с ворчливым рокотом поднялся на холм в Вик, Селеста свела все свои варианты к одному: ей надо связаться с Генри. Точнее, ей не хотелось с ним связываться, но другого выбора она не видела.
Алабама не попросилась в душ первой по возращении. Она попросту решила, что пойдет туда первой. Селеста не стала возражать – ведь комната оказалась на время в ее распоряжении. Небо за окном все еще оставалось таким же ясным и безоблачным, как и утром, когда они отправились в поход. Но зато поднялся ветер, заявлявший
Как только Алабама вышла со своими банными принадлежностями, Селеста вытащила телефон, готовая набить текст. Но прошло пять минут, а курсор так и мигал в пустом поле для сообщения. Тревогу за подругу Селеста ощущала так же реально, как и свое сердцебиение. Но она так и не смогла сформулировать Генри проблему – смутное чувство, что что-то не так.
Поразмыслив, Селеста решила начать со странной ухмылки Алабамы. Описать ее словами было трудно, но, по крайней мере, это было кое-что конкретное, за что она могла ухватиться – кое-что реальное, что она видела своими собственными глазами. Селеста рассказала Генри сначала о ней, а потом о непонятной реакции подруги на беременность Холли.
Когда послание отправилось в киберпространство, Селеста поднесла мобильник к груди и закрыла глаза. Какой ответ она хотела получить от Генри? Что ей в действительности было нужно? Чтобы он дал совет? Или чтобы подтвердил, что для беспокойства есть основания? Селеста этого не знала.
Она подумала о Белле. Там, дома, в Чикаго. Интересно, она бы испытала удовлетворение, если бы с дочкой тоже оказалось что-то не так? Если бы учительница или врач подтвердили, что Селеста не сумасшедшая, что она права? Не сумев ответить на этот вопрос, Селеста почувствовала себя так, словно в чем-то уже подвела свою дочь.
К тому моменту, как Генри ответил на ее эсэмэску, Алабама уже вернулась в комнату – пахнущая лосьоном и одетая. «Ты чувствуешь вину, и это понятно, – написал Генри. – Но беспокойство – неэффективная стратегия преодоления стресса. Заверяю тебя: Алабама в порядке».
В глотке Селесты что-то булькнуло – что-то теплое и кислое. Сколько раз в жизни ей говорили не волноваться. Не сосчитать! И все-таки слова Генри показались ей сейчас на грани жестокости. Селеста ткнула большим пальцем в экран. «Такое послание не заслуживает ответа», – решила она.
– Твоя фотка имеет успех, – сказала Алабама, вернув к себе внимание подруги.
Селеста вскинула глаза.
– Да, похоже, – откликнулась она, а потом добавила: – Твоя тоже.
Это не было полной ложью. До отъезда из офиса «Гольслэнда», в коротенький период доступности мобильной сети, Селеста проверила обе их фотографии. На тот момент она набрала на пару сотен «лайков» больше Алабамы – разница незначительная, если не ничтожная.
– Да нет, с твоей не сравнится, – возразила Алабама. – У тебя уже за сорок тысяч «лайков». Разве ты не видела?
Селесте не стоило так пристально смотреть на подругу, но отвернуться у нее не получилось. Зато она поняла то, что не сумела определить сразу: лицо подруги выражало безмятежность. И это выражение было настолько ей чуждо, что изменило Алабаму почти до неузнаваемости.
Селеста заставила себя опустить взгляд на мобильник. Она открыла Инстаграм. Да, Алабама сказала правду: ее фотография с ледника набрала свыше сорока тысяч «лайков». Почти вдвое больше, чем обычно. С подспудным страхом Селеста кликнула профиль подруги.