Идеальный брак?

Бьянчин Хелен

Да, он умеет держать свои чувства в узде, но хладнокровие Габби дрогнуло, затем разлетелось на мелкие осколки, и она сдалась, наслаждаясь поцелуем.

Тихий стон зародился где-то в глубине ее горла, когда Бенет медленно поднял голову. Она слегка качнулась, ее глаза расширились, превратившись в светящиеся озера. Ее дыхание участилось, а губы задрожали… но она высвободилась из его объятий.

— Ты играешь не по правилам, — обвинила она и замерла под его пальцами, ласкающими ее щеку.

Губы Бенета лениво изогнулись.

—

Иди проверь, как дела у Мэри. Я скоро спущусь.

Ужин был великолепным: спаржа — нежной, мясо — сочным, а лимонный торт — мечтой гурмана.

— Кофе? — спросила Мэри, убирая тарелки на сервировочный столик.

Габби взглянула на часы. До выхода из дому оставалось полчаса, а надо еще переодеться, подкраситься и сделать прическу. Габби поднялась из-за стола.

— Я не успеваю.

— Спасибо, Мэри. Черный, — попросил Бенет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Габби выбрала алые шелковые вечерние брюки, блузку и вышитый стеклярусом жакет. Нарядные босоножки и сумочка без ремешка дополнили яркий костюм, контрастирующий с ее белокурыми волосами и подчеркивающий нежность кожи.

Обдумав прическу, она решила не заплетать скромную французскую косу и оставила волосы распущенными.

Зеркало отразило молодую женщину, драгоценности и наряд которой не оставляли сомнений в ее богатстве и высоком общественном положении. Весьма уверенную в себе женщину.

Что лишь доказывало, как обманчива бывает внешность.

— Ты намеренно выбрала этот цвет? — добродушно спросил Бенет.

— Почему ты спрашиваешь? — ответила Габби вопросом на вопрос.

— У меня создалось впечатление, что ты делаешь официальное заявление.

Габби обворожительно улыбнулась.

— Какая проницательность.

Бенет, в черном вечернем костюме, белой рубашке и черном галстуке-бабочке, казался воплощением изысканности. И сексапильности, подумала Габби, еле справляясь с охватившим ее смятением. Просто невозможно поверить, что мужчина может излучать столько чувственной энергии. Глаза, неумолимые на советах директоров, в спальне становились жаркими от страсти. А за эти многообещающие губы не жалко и умереть.

Габби задрожала, представив, как стягивает с него галстук, помогает освободиться от одежды, позволяет ему раздеть себя. Он похож на хищника, опасного и подавляющего любые попытки к бегству.

— Чему ты улыбаешься?

Она почувствовала непривычное для себя желание шокировать, ее глаза дразняще вспыхнули.

— Предвкушаю.

— Выставку Леона?

Габби сильно сомневалась, что ей удалось обмануть Бенета, так как он всегда видел ее насквозь.

— Естественно.

— Мы могли бы и опоздать, — насмешливо предложил Бенет.

— Леон будет разочарован, — возразила Габби, мысленно добавив: «Не говоря уж об Аннабел».

Еще неизвестно, как они это расценят.

— Я всегда могу умиротворить Леона, купив один из его немыслимо дорогих экспонатов.

Габби подумала и, преодолев соблазн, отрицательно помотала головой.

Бенет готов был поклясться, что неуверенность затуманила прекрасные глаза Габби. Ему захотелось протянуть руку и коснуться ее щеки, увидеть, как исчезает эта неуверенность, когда он, наклонив голову, целует ее… однако он устоял перед искушением.

Габби взяла сумочку под мышку и вышла из комнаты. Бенет последовал за ней. Она молча села в «ягуар», размышляя о том, как похожи в своей скрытой мощи спортивный автомобиль и мужчина за его рулем.

Надо быть полной идиоткой, чтобы вести с ним игру, пусть даже невинную. Если она и победит, победа обернется для нее поражением. И вряд ли в обозримом будущем ей удастся склонить чашу весов в свою пользу.

Ну что же. Деловой разговор, во всяком случае, не представляет никакой опасности.

— Как Джеймс отреагировал на твое предложение?

Бенет чуть повернул голову и бросил на нее мимолетный взгляд, затем снова сосредоточил внимание на дороге.

— Ни к чему не обязывающая светская болтовня, Габби?

— Я могу спросить и Джеймса.

— Через пару недель я лечу в Мельбурн.

«„Я“, а не „мы“», — уныло подумала она.

— Как долго тебя не будет?

— Три, может, четыре дня.

Пора бы уже привыкнуть к его частым поездкам по Австралии и за границу, однако с каждым разом она ощущала его отсутствие все острее и, черт побери, чувствовала себя невероятно уязвимой.

Габби хотела сказать, что будет скучать, но это было бы равносильно признанию, которое она еще не готова сделать. И она предпочла уставиться на мелькающий за ветровым стеклом пейзаж, на нежную дымку, окутавшую город, на лазурное небо с розовыми бликами вокруг заходящего за горизонт солнца. Скоро длинный летний день сменят быстро сгущающиеся сумерки, а бесчисленные уличные фонари и неоновая реклама создадут волшебные световые узоры.

Эти изумительные бухты и бухточки и величественный оперный театр на фоне грандиозного моста Габби видела каждый день по дороге на работу и воспринимала их как само собой разумеющееся, но сейчас, пристально вглядываясь в даль, она признавала, что восторженные восхваления сиднейской гавани, как одной из самых красивых в мире, вполне заслуженны.

Транспорта в этот час было относительно мало, и они достигли цели без задержек. Бенет плавно остановил «ягуар» на свободном месте частной стоянки рядом с галереей.

Габби открыла дверцу и вышла из машины, с трудом сдержав порыв пригладить волосы вдруг задрожавшими пальцами. «Это обычный вечер, просто один из множества вечеров, когда необходимо болтать и улыбаться и притворяться, что все в моем мире отлично», — сказала она себе.

«У меня хватит опыта», — повторяла она, идя рядом с Бенетом ко входу.