Идеальный кандидат

Кинг Люси

Как бы то ни было, она не могла успокоиться. В последний раз она плакала, когда отец не пришел на выпускной вечер, но и тогда это были скупые слезы, а не отчаянные рыдания, как сейчас. Маркус прижимал ее к груди, и его белая рубашка была вся залита слезами и перепачкана косметикой. Он успокаивал ее, вместо того чтобы посадить в такси и отправить домой, и это тоже неожиданно. Ей было неприятно показаться ему больной и изможденной, сейчас она выглядела еще хуже, поскольку проявила слабость характера. Но он-то рядом.

Несмотря ни на что, он рядом.

Наконец, рыдания стихли. Селия шмыгнула носом:

– Извини, пожалуйста.

– Тебе не за что извиняться.

– Я испортила тебе рубашку.

– Я испортил тебе жизнь.

– Ну что ты, Маркус, – Селия слабо улыбнулась, – мы оба виноваты в равной степени. И вообще, какая теперь разница, кто виноват?

Она сглотнула, чтобы унять саднящую боль в горле. Маркуса всегда окружали женщины красивые и ухоженные, а тут она со своим распухшим носом и размазанным макияжем. Но вынуть из сумочки зеркало и привести себя в порядок не хватало сил.

– Так, значит, ты решила оставить ребенка? – спросил он, и ее бросило в жар от вопроса, ответа на который она не смогла бы найти. По его лицу невозможно было прочитать мысли, но в позе наблюдалось некоторое напряжение, голубые глаза потемнели.

– Я не знаю, что мне делать. Понимаешь, не знаю.

Она и в самом деле не знала. Что с ней произошло? Она была уверена в непоколебимости своего решения. Твердо знала, что сделает аборт. Слишком уж четкими и логичными были аргументы. Казалось, ничто на свете не убедило бы ее изменить планы. Это совершенно неожиданно удалось ультразвуку. Увидев, как с частотой сто шестьдесят ударов в минуту бьется маленькое сердце, Селия не выдержала, и логические доводы мгновенно потеряли убедительность. Крошечное сердце крошечного человечка, ее маленького сына или дочери. Как можно подобным образом поступить с малышом, чудесным малышом, который уж точно не виноват, что его мать позволила себе слабость заняться сексом с чертовым Маркусом Блэком, а отец не позаботился о безопасности? Ребенок ничего этого не знает. Он просто хочет появиться на свет.

– Я думала, ведь это даже не зародыш, а так, гамета. Но как только услышала ультразвук, до меня дошло: это человек, понимаешь, Маркус?

Стоило ли рассказывать о своих чувствах? Значат ли они для него хоть что-то, интересны ли вообще? Скорее всего, ему нет до них никакого дела. Мужчины намного проще ко всему относятся.

– Я знаю, – ответил он. – Я знаю.

Ничего он не знает. Просто хочет ее поддержать. Хочет, чтобы Селия успокоилась, а судьба ребенка ему безразлична. Но ей нужно было выговориться. Ей просто необходимо было выговориться.

– И потом, все эти рисунки на стенах, и все остальное.

– Да, – сказал Маркус. – На меня они тоже подействовали.

Селия шмыгнула носом. Достала из сумочки носовой платок, вытерла глаза и тихо спросила:

– Что же мне делать теперь?

– Рожать, конечно, – резонно заметил Маркус. – Что же еще?

– Как рожать?

– Очень даже просто. Как все, так и ты.

– Но ведь мы говорили об этом.

– Ничего подобного. Мы говорили о том, почему рожать не стоит. А вот почему стоит, так и не обсудили.

Вот как? Можно подумать, у него есть аргументы в пользу родов. Ладно, пусть поделится. Селия довольно смутно представляла себе, что делать потом. Да что уж греха таить, вообще не представляла.

– Никогда об этом не думала, я вся в работе. Вряд ли из меня выйдет хорошая мать.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не пробовала. В конце концов, многие женщины совмещают работу и материнство.

Некоторые, может, и совмещают. Но не такие карьеристки, как она, которая порой забывает поесть. Что, если забудет покормить малыша? А сколько других хлопот он ей доставит? Как справиться с этим?

Но ведь она не одна. Может попросить о помощи, хотя не привыкла этого делать. У нее есть родители. И брат. И друзья.

– Гипотетически, – Селия задумалась, – гипотетически, конечно, можно. Найму няньку. Или отец будет сидеть с малышом. Раз он так мечтал о внуках, пусть теперь радуется.

– Вот именно.

– Да и мама всегда придет на помощь. И, если не ошибаюсь, Зои тоже любит детей. В случае чего, повешу ребенка на нее.

– Интересно, – задумался Маркус, – а что все это время буду делать я?

– Ты? Ничего, конечно. Ты ведь не имеешь к ребенку никакого отношения.

Неужели он ей позволит лишить его общения с малышом? Маркус снова вспомнил отца, как они вместе ходили в походы, как тот учил сына кататься на велосипеде.

– Как это – никакого? – обиделся он. – Я его отец.

– Биологический.

Что с того? Можно подумать, он позволит отнять у него лучшие моменты жизни. Ничего подобного. Будет принимать во всем активное участие. Разделит с ней все радости. И конечно, все трудности.

– Какая разница?

– Большая. Сам подумай, ты ведь даже не хочешь, чтобы он родился.

Это он-то не хочет? Да он ждет не дождется, когда сможет взять малыша на руки. Когда тот сделает первый шаг, скажет первое слово. Когда Маркус поведет его в школу. Когда…

– А если бы хотел? Гипотетически?

Да что он к ней пристал? Все равно нет никакого «гипотетически». Маркусу ребенок совершенно не нужен. Хочешь не хочешь, а придется выкручиваться самой.

– Даже если бы и хотел, толку от тебя все равно никакого. Как гипотетически, так и фактически. Ты хоть раз менял подгузник?

– Куда уж мне, – фыркнул Маркус.

– О чем и речь.

– Ну да, можно подумать, ты на работе только этим и занимаешься.

Тут он, конечно, не прав. Ну и что? Можно подумать, это так сложно. Научится. Она и не такому научилась.

– Кстати, порой мои клиенты беспомощны, как дети, хотя, конечно, до такого ни разу не доходило, – признала Селия.

– Вот видишь. Из меня выйдет родитель не намного хуже, чем из тебя.

Кто это сказал, что из нее выйдет плохая мать? Попробовал бы он заключить взаимовыгодный договор между конкурирующими фирмами. Это потруднее, чем стирать пеленки. Бессонные ночи тоже ерунда. Будто ей не приходилось спать по два часа в сутки!