Идеальный обман
Шрифт:
— Горячий чай? — Хадсон тепло улыбается, протягивая мне бумажный стаканчик с небольшими облачками пара, поднимающимися над крышкой. — Ты предпочитаешь с молоком и одной ложкой сахара. По крайней мере, мне так сказали.
— О. Эм. Спасибо. — Я тянусь к стаканчику, задевая его пальцы. Учитывая все обстоятельства, это самый добрый поступок этого мужчины по отношению ко мне с момента нашего знакомства.
Я сажусь на свое место, слегка расслабляя плечи. Он старается. Хороший знак. Это шаг в правильном направлении, и у меня появляется надежда
— Позволь мне прояснить кое-что, — продолжаю я, подув на крышку стаканчика, не отводя от Хадсона взгляда. — Я согласилась на это ради денег и только ради денег. И я не работаю на тебя. Я работаю с тобой. Плечом к плечу. Как команда. Так что больше не обращайся со мной, как с помощницей. Не проси принести тебе кофе или забрать вещи из химчистки. Даже если бы я была твоей настоящей девушкой, да хоть кем, я бы не выполняла твои поручения. Это не в моем стиле.
Его полные губы изгибаются в невинной ухмылке, но внимание сосредоточено на мне. Он слушает.
— Чтобы это выглядело настоящим, оно и должно быть настоящим, — говорю я, отставляя в сторону чай. — Если тебе нужна я, меня ты и получишь, а не какую-то неправдоподобную версию.
Машина останавливается за углом здания, ряд красных окон с названием бренда бросается мне в глаза, и я прерываю свою речь.
— Мы на месте, — заявляет он, когда подходит его водитель, чтобы открыть дверь.
Я одета неподходяще для «Картье», но Хадсон не говорит ни слова. Он кладет руку мне на спину, наклоняется к уху и шепчет:
— Постарайся уложиться в шестизначную сумму.
Я киваю, глотая нервный комок, застрявший в горле, и вооруженный мужчина в костюме-тройке с приветливой улыбкой открывает входную дверь.
— А вот и он! — Женщина с блестящими седыми волосами в красном стильном платье от «Джеки О», встречает нас с распростертыми объятиями. — Хадсон, дорогой. Как дела? Я так рада тебя видеть. Пойдемте же.
— Джиневра. — Он наклоняется, чтобы обнять ее, и улыбается, когда она едва касается губами его щеки, а затем берет меня за руку. — Это моя прекрасная невеста, Марибель Коллинз.
Я и в мыслях не представляла себе, что буду держать за руку Хадсона Резерфорда, но откашливаюсь, расправляю плечи и уверенно захожу в лифт за дамой в красном платье, чтобы купить бриллиантовое кольцо, оставляя прошлое позади.
Через мгновение мы уже оказываемся на третьем этаже, а женщина продолжает болтать о всякой чепухе. Видимо, она хорошо знакома с семьей Хадсона, и скорее всего несколько десятилетий назад ходила в одну и ту же школу с его матерью.
— Нам сюда, — говорит она, проходя через двойные двери из красного дерева. Полагаю, это здание — бывший старинный особняк некого богатого бизнесмена, а комната, вероятно, являлась кабинетом или библиотекой, прежде чем была переделана в частный выставочный зал. Стены отделаны деревом, а высокие и узкие окна закрыты тонкими шторами и пропускают достаточно солнечного света, чтобы
Джиневра выходит из комнаты, закрывая за собой двери, и мы с Хадсоном занимаем наши места на двух красных бархатных стульях, стоящих вокруг огромного стола.
Мы все еще держимся за руки, и я не знаю, осознает ли он это, но я не шевелюсь. Вместо этого напоминаю себе, что мы должны выглядеть как влюбленные. А именно это они и делают. Держатся за руки. Касаются друг друга. Не могут насытиться друг другом.
Мой желудок выворачивает наизнанку.
Понятия не имею, из-за токсикоза это или из-за того, что все происходит так быстро.
— Ну, начнем, — возвращается Джиневра. В ее руке подставка, покрытая красной бархатной тканью. Она садится с противоположной стороны стола и начинает раскладывать бриллианты по размеру, и когда мне кажется, что они не могут стать еще больше, она извлекает последний камень размером с ноготь моего большого пальца и кладет его в самый конец.
И тут я понимаю, что не могу устоять. Восемь безупречных каратов, огранка «Кушон». (Примеч. Кушон — четырехугольная огранка с широкими гранями и выпуклыми сторонами).
Джиневра подмигивает, улыбаясь в направлении Хадсона.
— Чем больше, тем лучше, — поддразниваю я, сжимая его руку. — Я всегда это говорю. Верно, малыш?
— Милая, даже не знаю. — Джиневра снимает очки со своего носа и откладывает в сторону, вздыхая. — По моему мнению, ты не выглядишь, как принцесса с Парк-авеню. Ты обладаешь классической красотой и элегантностью. Я бы на твоем месте не брала бриллиант больше трех карат. Это будет слишком броско. — Она передает мне его. — Вот, примерь.
Я всего лишь прикалываюсь, но беру кольцо и надеваю его на левый безымянный палец.
Как раз впору.
Я протягиваю руку к свету, загипнотизированная блеском этой штуки. Джиневра права. Я не принцесса с Парк-авеню, и никогда бы не включила это кольцо в список своих желаний, но я играю роль. К тому же, я видела девушек, с которыми Хадсон проводил время в своем роскошном пентхаусе. Уверена, подобные девушки любят такие кольца.
Я актриса...
...а это лишь реквизит.
Все просто.
— О, малыш, мне нравится! — Я прислоняю руку к груди и хлопаю ресницами.
Взгляд Хадсона устремляется ко мне, молчаливо вопрошая, шутка ли это, но я не сдаюсь.
— Разве оно не прекрасно? — Я машу рукой перед его лицом. — К тому же, восемь карат! А мы встретились восьмого января. Это судьба.
— Это немного... чересчур... для тебя. Разве не считаешь? — осторожно спрашивает он.
— Совсем. Нет. — Я рассматриваю кольцо поближе, будто это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. И, может, так оно и есть. — То, что нужно. Я уверена.