Идеальный треугольник
Шрифт:
Как же это было прекрасно! Наруко слегка опасалась, что Сакура откажется её целовать, всё-таки она девочка, да и формами вызывает зависть... Но опасения оказались совершенно напрасными!
— Давно хотела это сделать, — застенчиво призналась Узумаки, оторвавшись.
— Кто бы сомневался, что Наруто — не один извращенец, — вопреки словам, девушку ласково обняли за талию. — Кстати, Наруто сам-то хотел поцеловать? Или любил… Платонически? — Саске ухмылялся уголками губ и вообще выглядел очень коварно.
Сакура ерзала, кусала губы и старалась не краснеть
— Он хоте-е-ел... Но часто мечтать не получалось, фантазии прерывались воспоминаниями об ударах. Удары Сакуры-чан! На страже невинности даже в чужих фантазиях! — Наруко подняла руку, а-ля победный жест Зелёного зверя.
Сакура смутилась еще сильнее и отвела глаза. Саске закусил губы, стараясь не смеяться, притянул куноичи к себе.
— Вообще-то, здесь и сейчас это мило, — прошептал он в покрасневшее ушко.
— Ой, как это красиво смотрится! Жаль я рисовать не умею... — заявила Наруко и улыбнулась: — Кто хочет оценить мою анатомическую точность? Братик о-о-очень старался.
Сказала и стремительно залилась краской. Звучало очень пошло. Братик так же очень постарался вложить в неё стыдливость и совестливость — качества, которых у него самого было... Скажем так, не так уж много. Да и те все ей ушли.
— Кхе-кхе, — закашлялась Сакура. — Ну, действительно, как тут не проверить...
Она неожиданно вспомнила, что Наруто, оказывается, медицинский справочник читал. Да ещё и со словарём. Такие бы старания, да в более... Эм... Приличное русло!
Наруко улыбнулась и снова затянула её в глубокий поцелуй. Маленький узкий ротик, пухлые губки, робкий энтузиазм... Сакура никогда бы не подумала, что будет целоваться с девушкой, но раз она вступила в этот маленький извращенческий кружок, куда отступать?
Да и нельзя сказать, что ей не нравится!
Саске несколько секунд перебарывал внезапно накатившее… Даже не робость, скорее, желание вобрать в себя происходящее до последней капли, насладиться прекрасным зрелищем, любоваться двумя девушками, не вмешиваясь. Но потом натура все-таки дала о себе знать, и Учиха придвинулся, обнимая Наруко со спины и прихватывая нежное ушко губами:
— Правда? Добе всё делал… По науке?
— Только не подкалывай его потом! — забеспокоилась Наруко, несмотря на явную тенденцию плавиться в сильных руках. — Он же умрёт от смущения! Ну, или что-нибудь сломает...
— Не буду, — пообещал Саске. — Но это так на него не похоже… — губы прошлись по изящной шее, а руки скользнули вперед, уверенно накрывая грудь.
— Хах... — тихий невольный вздох. — А-а-а... Упорство не похоже? Саске, ты что-то путаешь...
— Обычно оно проявляется в других вещах… — Учиха шевельнул пальцами, вырывая еще один вздох. — Но, может, я и не прав…
Сакура нервно облизнула пересохшие губы. Происходящее напомнило ей, как совсем недавно Саске прижимался к ее спине, лаская грудь. Она… Выглядела так же… Томно? Так же млела в его руках?
— «Не могу» и «не умею» тоже не особо его смущало... Просто учиться было вкусно... То есть скучно! Скучно было... А сейчас хорошо... — Наруко совершенно невинным жестом облизнулась и посмотрела на Сакуру.
Узумаки разрывало от счастья, что она здесь, она принята и тоже любима.
— Какие же вы классные, — тихо выдохнула она. — Я вас так люблю...
«Раздвоение личности? О’кей, можно познакомиться с другим тобой?» Кто бы ещё так смог, кроме братика? Только его самые любимые и самые дорогие друзья...
Сакура тихонько перевела дыхание, подалась вперед, обнимая Наруко поверх рук Учихи. Подняла глаза на Саске, словно пытаясь зачерпнуть в его взгляде… Уверенность? Одобрение? Или же просто принятие, знак того, что он не против именно треугольника?
Учиха усмехнулся и наклонился вперед, коротко целуя куноичи в губы:
— А обычно ты более решительная. На тебя тоже действует понимание, какое хрупкое чудо у нас в руках?
Наруко пискнула, осознав, что хрупким чудом здесь назвали именно её. Стало невероятно жарко от осознания, что все эти прикосновения — нежные, аккуратные — именно для неё. Для братика были другие прикосновения и поцелуи — более напористые, жаркие, иногда болезненные. А это... Только её.
Как наволочка. У Наруто своя, а у неё — с сердечками!
Узумаки потянула руки вперёд, пробираясь тонкими пальчиками под жилетку Сакуры. Живая нежная кожа под её руками, пышущий силой Саске за спиной... И сейчас — всё это для неё.
Будьте благословенны, биджу-месячные!
У Джирайи за долгие годы натренировалось превосходное чутьё. Как бы предполагалось, что оно на опасность и подставы, но так уж получилось, что из-за специфики его книг оно приобрело ещё одну сферу действия...
— Эй-эй-эй, — тормознул он Тсунаде на подходе к дому Учихи. — Молодёжь занимается своими молодыми делами.
— Откуда ты?.. А, ну да... Нашли время. Пойдём.
— Ты уверена?
— Мы постучимся, — закатила глаза хокаге.
— Ну, не думаю, что врываться к нестабильному джинчурики в такой ситуации — самая лучшая идея, — намекнул Джирайя и, подумав, добавил: — Даже постучавшись.
— И что ты предлагаешь? — приподняла бровь Тсунаде.
— Давай подсматривать? — жабий саннин показал карманную подзорную трубу.
Годайме даже не сразу нашлась, что ответить — дыхание попросту перехватило от возмущения. Рука уже сжалась в кулак, чакра всколыхнулась, скапливаясь для удара… Но Джи смотрел на нее с такой веселой лукавинкой, как будто знал какой-то секрет и собирался дразнить этим знанием химе. Тсунаде моргнула, пытаясь понять, что не так — ведь не боялся её Джирайя, никогда не боялся. А потом окатило пониманием, как ухнувшим на макушку водопадом — Джи сто лет так не улыбался. Не дразнил… да, пожалуй, с окончания Второй войны и не дразнил. Они тогда все слишком резко повзрослели и получили немало болезненных оплеух. А сейчас… на какой-то миг показалось, что перед ней стоит тот самый мальчишка, заявивший при первой встрече, что она может написать ему любовное письмо.