Идеальный треугольник
Шрифт:
Девушка осторожно высунулась, с опаской поглядывая на хокаге.
— И вы не будете меня ругать?
— За что, милая? — Тсунаде позволила своему недоумению проступить на лице.
— Ну… За то что мы так… Справляемся.
Тсунаде покачала головой. Глаза отчаянно щипало — как же одинок был этот мальчишка, что ему пришлось создавать такой способ, чтобы справиться со своей ношей. Вспомнилось, как Наруто обнимал её — просто так, от души и чтобы поделиться бушующим счастьем. Но позволить себе расклеиться здесь и сейчас она не могла.
— Нет, конечно. Тебя — нет. А вот Джирайю за то, что не предупредил про ослабленную печать…
Наруко осторожно выбралась из-под одеяла.
— Мы не особо поняли, что он сделал, — неловко призналась она. — Сказал, что ослабил. И что пора уже. И что чакры Лиса стало больше. Но никаких особых изменений не было. Пока Луна молчала… показать печать?
Тсунаде кивнула:
— Покажи.
Пусть особо хорошим знатоком фуиндзюцу Сенджу не была, но за долгую жизнь чего только не насмотрелась. Может быть, и удастся разобраться.
Хотя письмо Джирайе с парочкой крепких выражений уйдет в любом случае.
Наруко убрала бутылку, в которой вода уже вполне прилично нагрелась, покраснела, но распахнула края юкаты. Кожа вокруг печати выглядела красной и воспалённой, сама печать сильно грелась, и была лёгкая дрожь.
— Ничего страшного… Так всегда бывает, — попыталась убедить она, смущённая таким вниманием к своей проблеме.
— Всегда? — Тсунаде нахмурилась, окутывая руку медицинской техникой и осторожно прикладывая её к животу. — И в детстве тоже?
— Послабее было, — призналась девушка. — Ну и братик на месте не сидел, проказничал. Но шутки слишком злыми получались.
— Ну, Джирайя… — недовольно поджала губы хокаге.
Причина недомогания была проста, как базовая стойка — в организм выплеснулось слишком много чакры биджу. Обычно такое происходит в бою, как раз перед тем, как джинчурики начинает использовать силу своего хвостатого. Повышенная агрессивность, ускоренное восстановление и реакция… И адреналин, забивающий жалобы тела на ядовитую и разрушительную чакру.
К счастью, лечить повреждения от чакры биджу Тсунаде умела, потратив в свое время немало сил на то, чтобы этому научиться. Её техники восстановления чакросистемы как раз на этом и базировались. У Наруто, конечно, не рана, а постоянное поступление чакры Кьюби, но все равно должно помочь.
А Джирайя свой пяток оплеух вполне заслужил! Не мог же он за три года ничего не заметить!
— Ой, как хорошо, — вздохнула Наруко, как только техника начала понемногу действовать. — Баа-чан, вы такая классная!
Тсунаде закатила глаза, отвесила девушке символический подзатыльник:
— И ты туда же! Разве я выгляжу старухой?
— Ай! Не старухой, конечно! Старухи беспомощные, а вы — огого! Вы — женщина в самом расцвете… Конце расцвета сил. Лет сорок, может быть?
— Что-о-о? — взвыла Тсунаде.
Сакура бросилась вперед, обхватывая сенсея за талию. Что говорить, она не представляла, потому что Наруко и впрямь умудрилась ляпнуть полную глупость.
— А ну-ка повтори! — хокаге небрежно стряхнула с себя руки ученицы и нехорошо прищурилась.
— Н-но… — Наруко смотрела большими испуганными глазами и пряталась за подушечкой. — Но вам ведь реально не двадцать… Почему все вокруг ведут себя, будто вам двадцать? Я опять что-то не то вижу-у-у?
— Видишь? — Тсунаде резко остановилась, будто на стену налетела. — Подожди, ты что… Не видишь мою технику?
— Какую технику? — Наруко чуть нахмурилась, вглядываясь.
Саске, убедившись, что никто никого бить или убивать не будет, вышел из боевого режима и дезактивировал шаринган. Удивляться очередному отклонению Наруто от общепринятых норм он уже не стал. Ну, видит он как-то по своему… Хотя очень интересно ведь! Особенное зрение — это всегда додзюцу, а Учиха сам как-то говорил, что смотрит Узумаки как-то очень уж специфично…
— Тсунаде-сама использует особую технику омоложения, — пояснила Сакура. — И действительно выглядит, будто ей чуть больше двадцати лет.
— А… Что кожа гладкая и грудь такая… Прыгучая? — поняла Наруко. — Вижу. Но это ведь ещё не всё! А как же… Ну, это… Ощущение?
— Какое ощущение? — Тсунаде уже забыла про недавнюю вспышку и теперь с интересом ожидала ответа.
— Ну, ощущение, — Наруко насупилась. Ей казалось, что над ней зло подшучивают. Как можно спрашивать такие очевидные вещи. — Возраста. И вообще человека. Ну, ощущение…
— Наруко, — Саске вздохнул. — Большинство людей не видит даже то, что у них под носом находится, а ты про ощущение. Все знают, сколько хокаге-сама лет…
— Но это не мешает им залипать на сиськи, — самокритично закончила Тсунаде.
— То есть наоборот, видят то, что под носом, но не помнят, что было пять минут назад? — снова нахмурилась Узумаки. — Баа-чан — это баа-чан. Из-за груди вас обнимать в полтора раза приятнее. Но это не меняет факта… Если я скажу, что Орочи-сан выглядит моложе, меня убьют?.. А Джирайя-сенсей казался совсем-совсем старым. До последней встречи, когда его возраст вовсе стёрся…
— Моложе кого? — заинтересовался Саске.
— Что значит — стёрся? — обеспокоенно нахмурилась Тсунаде.
— Моложе баа-чан. Сильно. Вот уж у кого шило в хвосте лет на двадцать, — послушно начала перечислять Наруко. — Стёрся — то есть непонятно, семь, двадцать, пятьдесят или тысяча пятьдесят. Не чувствуется вообще.
Хокаге нахмурилась еще сильнее. Если с Орочимару чего-то подобного можно было ожидать — все-таки смена тел, да и его давнее заявление, что он собирается жить вечно, потому что в мире столько всего интересного, оказавшееся не пустой бравадой… Конечно, порядком царапнуло, что её молодость — только маска даже по чужим ощущениям — но что на правду обижаться. А вот «стёртый» возраст…