Идеальный вариант (сборник)
Шрифт:
Все рухнуло в один день. На выпускной мама сшила Дине необыкновенное платье. Леле тоже – очень миленькое с воланами, оборками и кружевами, но Дининому проигрывало с первого взгляда.
– Подари, – взмолилась та.
– С ума сошла?! Не могу.
– Тебе жалко? А еще подруга называется!
Дине не было жалко платья. Не было и желания указывать Леле на то, что именно она ведет себя не по-дружески. Но и возможности подарить не было. Девушка знала, что мама месяцами искала нужный фасон, ночами не спала: листала журналы, выбирала, думала. Потом кроила, строчила, распарывала и снова строчила и совершенно измучила дочку примерками. Дина даже протестовала:
– Зачем ты так надрываешься?
– Особому дню – особое платье, – отвечала та, и убеждать ее, что дочь надеется пережить в своей судьбе
Платье осталось у Дины, и Леля не сумела пережить «этого ужасного поступка». Дружба закончилась, а с ней и баранки.
На этом история могла бы завершиться, если бы бывшая подруга не осталась верна самой себе и не начала бы распространять гадости, как привыкла говорить их обо всех неугодных ее величеству людях. Дина неожиданно превратилась в замарашку, уродину, глупышку и жадину. Наверное, доля правды в этих словах все же была. Нет-нет, Дина была опрятна, и очень даже симпатична, и совсем не скупа, но вот глупость все-таки не смогла полностью обделить ее своим вниманием. На отсутствие мозгов, конечно, не жаловалась: золотая медаль, поступление в институт. Мама очень гордилась, называла ее своей кровиночкой и большой надеждой; плакала и говорила, что не зря всю жизнь горшки выносила да колола себе пальцы иголками, верила, что из дочери выйдет толк. Толк должен был выйти в виде бухгалтера. С цифрами Дина была на «ты», а вот с чувствами получалось как-то не очень. Житейской мудрости и живого, подвижного ума не хватало. По-настоящему цельный человек на ее месте не стал бы обращать внимания на поведение бывшей закадычной подруги, пошел бы своим путем и не опустился бы до выяснения отношений. Она же пережить унижений и смириться с несправедливостью не смогла. Нет, собиралась, даже предполагала перестать общаться с бывшими одноклассницами, чтобы не слышать передаваемых ими Лелиных колкостей, но сидящая глубоко внутри жажда мести отчаянно просилась наружу. До поры до времени Дина боролась с опасным недугом, но у всякого вируса существует вызывающая его бацилла. В этом случае таким микробом стали слова:
– Ноги ее не будет в нашем доме. Пусть теперь ищет другое место, где такие баранки дают.
Во-первых, Дина была уверена, что о ее патологической любви к баранкам Леле ничего не известно. Да, она ела их, когда приходила. Но ведь по чуть-чуть (две-три, не больше), вовсе не килограммами. Каждый день, конечно, не без этого, но ведь сами предлагали. Кроме того первого раза, Дина ни разу не попросила баранку, а зачем отказываться, если дают? А во-вторых, за годы так называемой дружбы ей порядком надоело ощущать себя на вторых ролях. Девушка даже представить не могла, насколько ее, оказывается, задевала подобная ситуация: Леля – королева, Дина – преданный паж. Но как только паж позволил себе вольность, королева тут же отказала ему в милости. А тот, собственно, уже не испытывал в этом никакой нужды. Дина стала студенткой и не могла пожаловаться на отсутствие общения со сверстниками: образовалась отличная компания юношей и девушек, которые не собирались ничего доказывать ни друг другу, ни окружающему миру. С ними было легко и просто, ее с удовольствием звали в гости и открыто говорили, что очень рады ее присутствию. А дома были разные: от самых простых комнатушек, вроде Дининой, до презентабельных отдельных квартир, похожих на Лелину. И когда она оказывалась в последних, постоянно вспоминала, что бывшая подруга сочла ее недостойной своих роскошных хором, и ощущала назойливое, почти маниакальное желание отомстить заносчивой девице.
Месть обычно выходит боком исполнителям, но молоденькой, неопытной Дине это было невдомек. Она сочла возможным пойти на поводу у своих не слишком чистоплотных желаний и приступила к исполнению плана. А он заключался в том, чтобы осесть на Лелиной кухне у вазы с баранками не в качестве робкой гостьи, а в роли полноправной, уверенной в себе хозяйки. Сказано – сделано. Дина надела лучшее, то самое выпускное платье и туфли на каблуках, распустила по плечам копну темных кудрей, щедро посыпала мамиными румянами нежную кожу щек и в самом прелестном виде отправилась к проходной завода караулить Лелиного брата.
Через два месяца, стоя в ЗАГСе в подвенечном платье, еще более прекрасном,
Ваза с баранками оказалась в полном ее распоряжении вместе с непреодолимой тоской. Муж требовал внимания, Леля смотрела волком, а свекровь постоянно делала замечания: Диночка плохо мыла посуду, пересаливала борщ, криво застилала постель и паршиво отглаживала стрелки на брюках. А через год, когда на свет появилась маленькая Анечка, оказалась неспособной к воспитанию младенцев. С этим Дина спорить не пыталась, уступила свекрови право воспитывать внучку и вернулась в институт. Там очень быстро случилась любовь, за которой последовал громкий скандал, хлопок дверью и развод. Анечка, разумеется, осталась со свекровью. Дина, конечно, дочку не бросила, навещала по выходным, но о том, чтобы забрать девочку, даже не мечтала. Теперь она снова ютилась в коммунальной комнатушке вместе с мамой и новым мужем – таким же студентом, как она. Молодые бегали на занятия, мама либо пропадала в ателье, либо строчила на машинке в закутке за шкафом. Заниматься Анечкой никто не мог, да и, честно говоря, не хотел.
Через несколько месяцев Дина снова оказалась беременной. Рожать не стала. Куда? Ни метров, ни денег. Вот через несколько лет… Но и через несколько лет все оставалось по-прежнему. Любовный угар прошел, и девушка решила, что пора поменять нерадивого мужа на дочь. Но уезжать от любимой бабушки та отказалась наотрез.
– Оставь, – уговаривала бывшая свекровь. – Анютка в садик ходит, друзья у нее там, воспитатели хорошие. Скоро в школу пойдет. У нас тут лучшая в районе, специализированная. Леля-то замуж выходит за дипломата.
– Поздравляю, – Дина презрительно надула губки. Что еще можно было ожидать от расчетливой Лели? Это Дина может по бешеной любви жить с бедным студентом, да и то не вечно, а Леля в таких условиях и дня провести не сможет.
– Да не с чем, – неожиданно грустно призналась свекровь.
– Почему?
– Ленинградец он. Познакомились на приеме, понравились друг другу, и вот теперь…
– Ленинград – хороший город, – только и нашлась Дина.
– Слушай, Дина, оставь мне Анютку. Муж твой…
– Бывший!
– Да какая разница! Волком теперь на женский пол смотрит. Не думаю, что стоит от него еще внуков ждать. А Леля теперь отрезанный ломоть. Если не в Ленинграде, то за границей. Видеться, конечно, будем, но разве наездишься? Оставь Анютку! Оставь и проси чего хочешь.
– Общению не препятствовать!
– Конечно, нет! Как можно! Спасибо тебе!
– И еще…
– Да?
– Пусть ваш сынок мне с Анюткой баранки передает. Зря, что ли, дитя от сердца отрываю?
Баранки передавались исправно, Дина раздавала их соседским ребятишкам. Не могла есть. Хотя вкус помнила хорошо, но кусок в горло не лез. Как только подносила ко рту угощение, сразу вспоминала:
– Держи. Бабушка просила передать.
– Спасибо, Анечка! Дай, я тебя поцелую. Я так соскучилась, – чмокала снисходительно подставленную щеку. – Как дела в школе?
– Нормально.
– Учишься хорошо?
– Нормально.
– А друзья? Подруги? Подруги есть у тебя?
– Да нормально все.
– А кушаешь хорошо? Что-то, кажется, ты похудела.
– Мам, слушай, я пойду, а? Там, наверное, бабуля волнуется, и уроков куча.
– Может, в воскресенье в кино сходим?
– У нас с бабулей билеты в театр.
– Тогда в следующее?
– Абонемент в консерваторию.
– А на каникулах?
– А на каникулах мы к тете Леле едем. Ну, все. Пока.
И как после этого есть баранки?
Когда дочери исполнилось пятнадцать, Дина снова вышла замуж. Мама ее к тому времени умерла, и новая встреча явилась спасением от одиночества. Избранником оказался хороший, порядочный мужчина с жилплощадью. Обменяв его двушку и ее комнатушку с доплатой, они оказались обладателями трехкомнатной квартиры в центре Москвы. Теперь своей жилплощадью Дина могла бы легко утереть нос ненавистной Леле, но не хотелось. Та воспитывала двоих детей и жила с мужем душа в душу. Дина с мужем тоже не ругалась, но вот перенесенная им в детстве свинка детей иметь не позволила.