Идеальный враг

Кликин Михаил Геннадьевич

— У меня двенадцатый, — сказал Гнутый.

— А у меня первый, — негромко сказал Павел. — Помогите мне его надеть…

Персональный коммуникатор, электронное устройство, похожее на массивные часы, выполнял множество функций. Прежде всего, он являлся индивидуальным устройством связи — на миниатюрный монитор коммуникатора выводились текстовые сообщения общей длиной до двух сотен символов, а через маломощный, управляемый голосом УКВ-передатчик велись переговоры на уровне тактического звена. Кроме того, в памяти коммуникатора содержалась максимально полная информация о бойце, в том числе и та, что хранилась на микросхеме титанового жетона. Также коммуникатор в любой момент времени был

готов подсказать бойцу его точное местонахождение и даже вывести на экран подобие карты с указанием направлений на ближайшие Форпосты. По сигналам включенного в режим передачи коммуникатора командование любого уровня всегда могло получить информацию о том, где сейчас находится тот или иной боец, можно было узнать его пульс и сопротивление кожи. Офицерские коммуникаторы имели множество дополнительных функций, их невозможно было перепрограммировать, и выдавались они лишь однажды на неопределенный срок пользования. Солдатам же коммуникаторы полагалось иметь только на месте постоянной дислокации, и при смене места службы бойцы сдавали старые коммуникаторы, а взамен позже получали новые. Впрочем, новыми их можно было назвать с большой натяжкой. Электронные устройства обычно просто перепрограммировались, старые данные стирались из памяти, новые заносились. С солдатскими коммуникаторами было связано множество баек, примет и предрассудков. Например, часто рассказывали о “проклятых” коммуникаторах, хозяева которых обязательно погибали в первые же дни службы на новом месте. По царапинам на корпусе коммуникатора предсказывали будущее. По числу сегментов эластичного браслета гадали. И даже самые закоренелые атеисты допускали, что электроника коммуникатора хранит что-то от своих старых хозяев: в микросхемах могли жить призраки…

— Умеешь с ним обращаться? — спросил Гнутый.

— Да, — ответил Павел. — Нас учили. Вроде бы ничего сложного — тут всего две кнопки.

— Дело не в кнопках, — сказал Цеце. — Ну да ничего Со временем разберешься. Самое главное…

— Есть еще кое-какие новости, — сказал Гнутый, жестом попридержав разговорившегося Цеце. — Зверь вернулся.

— Да ну! — Павел улыбнулся. — И как он?

— Не очень, — вместо Гнутого ответил Рыжий. — Теперь он больше похож на звереныша, а не на Зверя.

— Что с ним? — Павел чуть приподнялся.

— Ничего страшного, — сказал Гнутый, недовольно посмотрев на Рыжего. — Сняли с человека звание, лишили наград. Он больше не капрал. Обычный рядовой.

— Еще легко отделался, — пробормотал Рыжий.

— Так что я продолжаю командовать отделением, — сказал Гнутый. — Через полгода, если удержусь на месте, в чем я сильно сомневаюсь, дадут мне постоянное звание.

— Передавайте Зверю привет; — наказал Павел.

— Обязательно. Да мы его на днях самого сюда приведем. Пусть посмотрит на тебя в гипсе, может, тогда почувствует себя лучше.

— Кстати, — вспомнил Цеце, — ходили мы в четвертую роту, со всеми долгами расплатились. Так что, Писатель, с нас причитается. Как только отсюда выйдешь, обязательно отметим.

— А как там мой противник? — поинтересовался Павел, стараясь казаться равнодушным.

— Уж лучше, чем ты, — сказал Рыжий. — Ни синяков на нем, ни ссадин. Ходят слухи, ему хотят доверить отделение. Их капрал подал рапорт о переводе. Почему — никто толком сказать не может.

Павел вспомнил драку на пустыре возле складов. Человека, лежащего на земле. Его разбитое лицо, кровь, текущую из ноздрей, алыми каплями падающую в пыль. Какие у него были нашивки? Уж не капральские ли?

“Грязное солдатское белье должно оставаться в казармах…”

— Но мы сейчас на первом месте в Форпосте, — сказал Гнутый.

— На каком таком месте? — не понял Павел.

— Ну,

счет у нас выше всех, несмотря на твой проигрыш в финальном бою.

— Какой счет? Ничего не понимаю!

— Да в Игре! — пояснил Цеце. — Мы уничтожили яйцо. За это получили сотню очков. Оторвались ото всех, ушли далеко вперед. Хорошее начало на новом месте — сержант наш страшно доволен.

— Понял, — сказал Павел. — А что за прок в этой Игре? Какой нам интерес?

— А ты что, не знаешь? — Гнутый с недоверием глянул на Павла.

— Салага! — хмыкнул Цеце.

— Зеленый! — усмехнулся Рыжий.

— Эй, хватит! — Павел завозился, поскрипывая койкой. — Лучше объясните все как следует.

— А чего тут объяснять? — сказал Рыжий.

— Каждый год победителям достается три миллиона, — сказал Цеце.

— И никаких тебе налогов, — добавил Гнутый.

— Три миллиона, — не поверил Павел. — Разыгрываете?

— Нет. Правила простые: в игре участвуют подразделения Форпостов не крупнее взвода. Сперва они подают заявку, потом им приходит письмо, где подробно изложены все правила и приведен устав. Первый взнос в призовой фонд составляет сто долларов с человека. Потом плата уменьшается в зависимости от того, на какой позиции находятся игроки. Мы сейчас отчисляем в фонд Игры по двадцать долларов каждую неделю. Каждый. И ты в том числе.

— Три миллиона на взвод… Это же по сто тысяч на человека!

— Примерно так и есть, — согласился Цеце. — Неплохой куш, не правда ли? И делать ничего не надо — лишь лучше всех выполнять свою работу.

— И за что начисляются очки? — поинтересовался Павел.

— За все, — сказал Рыжий. — Но в основном за убитых экстерров. Если тебе интересно, завтра принесу правила.

— И неужели никто не пытался приписать себе побольше баллов?

— Обмануть систему непросто, — сказал Гнутый. — Конечно, приписки бывают. Но редко, и в основном по мелочам. Уж больно велик риск. Если обман будет раскрыт, позор на весь мир обеспечен, да и с Игрой можно навсегда распрощаться.

— Три миллиона… — пробормотал Павел, прикидывая, на что можно было бы потратить такую сумму. — Сто тысяч на человека…

— Дело не только в деньгах, — сказал Гнутый — В прошлогодней Игре победил взвод сержанта Шишеля — я встречался с ним в Новой Зеландии. И знаете, где сейчас эти ребята?

— На Ямайке, — сказал Цеце, вздохнув, и мечтательно закатил глаза. — Земной рай!

— Победители Игры могут сами выбирать место службы, — сказал Рыжий.

— Если захотят служить дальше, — добавил Гнутый. Они замолчали, думая об одном и том же, мечтая…

Первым очнулся Гнутый.

— Ладно, нам пора, — сказал он. — А то как бы док не пришел.

— На днях обязательно заглянем еще, — сказал Цеце. Рыжий просто кивнул.

Они ушли, не затягивая прощание. Тихо закрылась дверь, и в палате снова стало пусто и одиноко.

Павел полежал чуть-чуть, глядя в потолок, собираясь с мыслями, потом вздохнул, заставил себя улыбнуться, громким голосом велел диктофону включиться и, выдержав паузу, стал размеренно, обдумывая каждую фразу, надиктовывать полученные от товарищей новости.

2

Три дня прошло, а казалось, что целая неделя.

Павел уже стал привыкать к новому распорядку. Он много спал. Ел, когда хотел и сколько хотел. Делал дневниковые записи. Разговаривал с навещающими его друзьями, с мамой и девчонками, с доктором. Он много думал, особенно жутковато тихими ночами, когда сон не шел и просыпалась боль. Мысли его были аморфны, неконкретны. Часто он грезил, теряя связь с реальностью, и тогда какие-то странные непознаваемые образы наводняли его сознание.