Идентификация Борна

Ладлэм Роберт

– Крайне маловероятно! – воскликнул доктор. – Когда вы в первый раз вышли из комы, я упомянул о технике лечения ваших зубов. И я уверен, что вы не военный. А пластическая хирургия исключает всякую принадлежность к армии.

– Тогда что же?

– Давайте не останавливаться на этом подробно, лучше вернемся к тому, что же с вами все-таки случилось. Мы начали рассуждать о сознании, помните? Психологический стресс… амнезия… Не физическое воздействие на мозг, а психическое давление. Я ясно выражаюсь?

– Продолжайте.

– Как только шок начинает

отступать, то же происходит и с напряжением, поскольку нет прямой необходимости в защите психики. Когда этот процесс закончится, ваши успокоившиеся нервы позволят вернуть вам ваши способности и таланты. Вы вспомните некоторые элементы поведения, вы сможете жить за их счет, использовать их в разных ситуациях, и при этом ваши внешние реакции будут чисто инстинктивными. Но всегда будет существовать некоторый пробел, и все, что написано в полученной мною литературе, говорит мне, что это необратимо.

Восборн умолк и вернулся к своему креслу и стакану. Он выпил и устало прикрыл глаза.

– Продолжайте, – прошептал человек.

Доктор открыл глаза и взглянул на собеседника.

– Мы вернулись к голове, которую будем теперь называть мозгом. Физически мозг состоит из огромного количества клеток и взаимодействующих компонентов. Вы же читали книги. Малейшие нарушения этой системы могут вызвать драматические последствия. Вот это и случилось с вами. Повреждение было физическим, и хотя раны зажили, но физическая структура их взаимосвязей стала иной.

Восборн снова замолк.

– И… – подтолкнул его пациент.

– Спад психологических нагрузок позволит вернуть вам ваши способности и таланты. Но я не думаю, что вы когда-нибудь сможете связать их с чем-либо из вашего прошлого.

– Почему?

– Потому что физические каналы, пропускающие и передающие эту информацию, больше не функционируют так, как прежде.

Человек сидел без движения.

– Ответ на этот вопрос в Цюрихе, – пробормотал он.

– Не сейчас. Вы еще не готовы, еще недостаточно окрепли.

– Я обязан это сделать!

– Да, вы сделаете это, но позже.

Прошло две недели. Словесные упражнения продолжались, а поскольку время лечит, восстанавливались и физические силы пациента. Росла стопка исписанных доктором бумаг.

Была середина утра девятнадцатой недели. День был ясным. Средиземное море было спокойным и блестящим. По установившейся привычке пациент доктора Восборна прогуливался несколько часов вдоль залива и поднимался к холмам. Он увеличивал дистанцию примерно на одну-две мили в день, темп ходьбы ускорялся, остановки в пути сокращались. Cейчас человек сидел на стуле перед окном спальни, дыхание его было тяжелым, а рубашка пропиталась потом. Он прошел в спальню через боковой ход, примыкающий к гостиной. Это было более удобно, чем проходить через гостиную, превращенную Восборном в приемную и постоянно заполненную посетителями.

Они сидели на стульях, со страхом наблюдая за тем, какие медицинские услуги будут оказаны в это утро. На самом деле ничего особенно плохого

не было. Джефри Восборн все еще был пьян, как русский казак, но все эти дни оставался в седле.

Дверь спальни отворилась, и вслед за этим в комнату ворвался улыбающийся доктор. Его халат еще сохранил следы крови.

– Мне удалось! – в его голосе было больше эмоций, чем ясности. – Я собираюсь открыть собственную биржу и жить на комиссионные. Я стану собственником.

– О чем вы говорите?

– Как мы уже обсуждали раньше, это именно то, что вам нужно. Вам необходимо сменить обстановку – и вот, пожалуйста. Не более двух минут назад безымянный Жан-Пьер нанялся на выгодную работу! По крайней мере, на неделю.

– Как вам это удалось? Я думал, что такая возможность никогда не представится.

– Это оказалось возможным благодаря больной ноге Клода Ламоша. Я объяснил ему, что мои запасы обезболивающих средств очень ограничены, мне всегда их недостает, и моим пациентам приходится быть терпеливыми. Мы стали торговаться, и разменной монетой стали вы.

– Неделя?

– Если вы будете послушным, он вас оставит. – Восборн на миг замолчал, но потом продолжил: – В конце концов, все это не так уж страшно, верно?

– Я в этом не уверен. Месяц назад – возможно, но не сейчас. Я говорил вам, что готов уехать, и уверен, что вы возражать не будете. Теперь у меня есть неотложное дело в Цюрихе.

– Я тоже хочу, чтобы вы проявили себя там наилучшим образом. Мои интересы эгоистичны, и не нужно меня извинять за них.

– Я готов к Цюриху.

– Внешне – да. Но поверьте на слово, – чрезвычайно важно то обстоятельство, что вы провели много часов в воде, кромешной ночью, в шторм. Поэтому вам необходимо пройти еще одну проверочку в жестких условиях.

– Еще одну проверку?

– Самую простую, которую я могу устроить для вас в условиях Порт-Нойра. Если бы я был фокусником, я сделал бы для вас шторм и небольшое кораблекрушение. Хотя бы попытался. Но, с другой стороны, Ламош сам нечто вроде шторма – очень трудный человек. Опухоль на его ноге пройдет, и он вас возненавидит. Так же, как все остальные, ведь вы займете чье-то место.

– Благодарю вас за подарок.

– Не надо обижаться. Мы попытаемся объединить два стресса. По крайней мере, вы проведете одну или две ночи на воде, а поскольку Ламош вряд ли откажется от своих привычек, то это враждебное окружение подхлестнет вашу память, имитируя первоначальную стрессовую ситуацию.

– Еще раз спасибо. Предположим, что они захотят выбросить меня за борт. Это будет самым идеальным условием для проверки, я полагаю. Но что хорошего в том, что я попросту утону?

– О, я думаю, что до этого не дойдет, – улыбнулся Восборн.

– Я рад вашему оптимизму, но хотел бы надеяться на лучшее.

– Вы должны… Вы будете защищены даже без меня. Я не Клод Бернар или де Бак, но я – это все, что имеют жители этого островка. Я им необходим, и они не захотят меня потерять.

– Но вы мечтаете уехать отсюда, а я – ваша выездная виза.