Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1
Шрифт:
То есть еще задолго до 1946 г. Андрей Александрович Жданов все «знал и умел».
Направив все свои силы на идеологический фронт и получив при этом от Сталина относительную свободу, Жданов продолжил ревностно претворять идеи вождя в жизнь советского общества.
1945-й и первая половина 1946 г. не были отмечены громкими постановлениями ЦК в области идеологии (руководство страны занималось вопросами внешней политики, и Жданов был в это время занят урегулированием отношений с Финляндией, которыми занимался с 1944 г.), а потому в историографии традиционно события на идеологическом фронте начитают отсчитывать с лета 1946 г. Однако Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) твердо шло выбранным курсом и свои обязанности исправляло ревностно.
«Ибо из 150 с небольшим человек нашего аппарата Управления пропаганды, – писал в марте 1944 г. Г. Ф. Александров, – почти все от инструкторов и вплоть до зав. отделами – это пропагандисты-профессионалы, специально подготовленные для пропагандистской работы и работающие в течение ряда лет на этом поприще, сделавших делом своей жизни
Характерным примером этой работы является брошюра «Великая заслуга советского народа перед историей человечества», вышедшая из-под пера уже упоминавшегося руководителя отдела пропаганды Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) С. М. Ковалева; она была издана Наркоматом обороны для проведения политзанятий в РККА. Название четко отражает суть. Кроме обсуждения военных подвигов, внимание красноармейцев обращалось и на вопросы культуры:
194
Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны. С. 245.
«Но не только своими ратными подвигами заслужил наш народ уважение других народов мира. Народы нашей страны, и прежде всего великий русский народ, внесли неоценимый вклад в сокровищницу мировой культуры.
Великий русский народ оказал громадное влияние на духовное развитие всего человечества. Плеханов и Ленин, Белинский и Чернышевский, Пушкин и Толстой, Глинка и Чайковский, Горький и Чехов, Сеченов и Павлов, Репин и Суриков, Суворов и Кутузов – это лишь наиболее славные имена гениальных творцов во всех отраслях знания, без которых невозможно представить себе всего величия современной культуры. Это – наиболее яркое свидетельство величия русской нации, нашего народа, по праву занимающего выдающееся место во всей мировой истории, истории цивилизации. Русская литература, искусство, наука оказали громадное благотворное влияние на духовное развитие всего человечества» [195] .
195
Ковалев С. Великая заслуга советского народа перед историей человечества. М., 1945. С. 6.
По окончании войны законное чувство патриотизма выросло в народе необычайно, а вкупе с усилиями пропагандистской машины ЦК патриотизм получил статус национальной идеи. Естественно, что такое нагнетание эмоционально-идеологических сил неминуемо должно было найти выход; необходима была биполярная схема, в которой сложившейся идее «великого русского народа» можно было бы противопоставить идею-антагониста. Ее не нужно было долго искать, а уж придумывать вовсе не приходилось: чем ближе был конец войны, тем очевиднее вырисовывались разногласия между союзниками, а то обстоятельство, что СССР, победив ценой огромных жертв, в результате испытания американцами нового оружия оказался сам в положении поверженного, предопределили этот выбор. Уязвленность Сталина перерождением вчерашних союзников в мощных политических противников стала заметна и во внутриполитической линии руководства страны.
Атомная бомба как фактор идеологии
Создание атомной бомбы стало той сверхъестественной силой, о существовании которой подозревали, но явно не осознавали гигантского могущества, какое дает обладание ею. И, естественно, наличие такого противовеса одномоментно и окончательно превратило союзников во врагов.
12 октября 1941 г. академик П. Л. Капица заявил на митинге ученых в Колонном зале Дома союзов:
«Одним из основных орудий современной войны являются взрывчатые вещества. Наука указывает принципиальную возможность увеличить их взрывчатую силу в полтора-два раза. Но последние годы открыли еще новые возможности – это использование внутриатомной энергии. Теоретические подсчеты показывают, что если современная мощная бомба может, например, уничтожить целый квартал, то атомная бомба, даже небольшого размера, если она осуществима, с легкостью могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения» [196] .
196
Ученые всего мира – на борьбу с гитлеризмом!: Антифашистский митинг в Москве // Правда. М., 1941. № 284. 13 октября. С. 3.
Не позднее начала 1942 г. Сталин знал о ведущихся союзниками работах по созданию нового вида оружия, а в апреле к Сталину обратился с письмом лейтенант авиации и будущий академик Г. Н. Флеров, который до войны занимался вопросами расщепления атомов урана. Будучи в Воронеже, он зашел в научную библиотеку для просмотра новых статей по своей тематике в иностранных журналах, но ничего по искомой теме не нашел. Именно об этом он и написал Сталину:
«Во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу. Это молчание не есть результат отсутствия работы ‹…›. Словом, наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. ‹…› Нам всем необходимо продолжить работу над ураном» [197] .
197
Смирнов
28 сентября 1942 г. Сталин подписал распоряжение ГКО «Об организации работ по урану»; 11 февраля 1943 г., как свидетельство возросшего интереса власти к атомной проблеме, было принято более детальное распоряжение ГКО, а также назначено руководство. Научное направление возглавил И. В. Курчатов, административное – член ЦК ВКП(б), заместитель председателя СНК СССР, нарком химической промышленности М. Г. Первухин и кандидат в члены ЦК, председатель ВКВШ С. В. Кафтанов.
16 июля 1945 г., накануне открытия Потсдамской конференции, американцы произвели в штате Нью-Мексико успешное испытание атомной бомбы; Сталин узнал об этом в начале 20-х чисел, а 24 июля президент Трумэн сообщил Сталину о новом оружии «необычайной разрушительной силы». Но истинную силу нового оружия Сталин смог оценить только после 6 и 9 августа 1945 г., когда американские бомбы были сброшены на японские города Хиросима и Нагасаки. Как и после 22 июня 1941 г., Сталин все понял – поражение было очевидным.
После этого работа над созданием советской атомной бомбы приняла совершенно иной размах: 20 августа решением ГКО был создан Специальный комитет под руководством Л. П. Берии, а также 1-е Главное управление при СНК СССР. С августа 1945 до 29 августа 1949 г. – дня успешного испытания первой советской атомной бомбы в Семипалатинской области – разработка нового оружия была одной из важнейших задач руководства страны, с соответствующим в подобных случаях выделением материальных, человеческих и иных ресурсов.
Именно с разработкой атомного оружия связано серьезное ужесточение режима секретности в середине 1940-х гг., введенное еще в 1941 г. обстоятельствами военного времени; причем сковывал он не одну специальную область физики, а распространялся на все области советской науки. Об этом 19 сентября 1944 г. академик П. Л. Капица писал заведующему отделом науки ЦК С. Г. Суворову [198] :
«Промышленность каждой страны пользуется всей суммой достижений, полученных в процессе развития мировой культуры, и уровень ее техники определяется уровнем развития мировой науки. Поэтому всякая культурная страна должна быть заинтересована в развитии большой науки и техники в мировом масштабе и всеми средствами содействовать их развитию.
Узкий эгоизм, воображающий, что можно брать, не давая, может быть политикой только тупого человека. Недаром в священном писании сказано: “рука дающего не оскудеет”. Жизненный опыт показывает, что узкий эгоизм как в жизни отдельного человека, так и в жизни государства никогда не оправдывается.
Дело в том, что мы должны всевозможными путями уметь использовать достижения мировой культуры, претворять их в жизнь, поднимая тем самым культурную жизнь нашей страны. Если другой раз мы этого не умеем делать достаточно интенсивно, то мы должны винить в этом только себя и не воображать, что путем засекречивания мы можем обогнать Запад» [199] .
198
Суворов Сергей Георгиевич (1902–1994) – физик, окончил в 1928 г. физико-математический факультет 1-го МГУ, затем учился в ИКП, член ВКП(б) с 1924 г. (Научные кадры ВКП(б). С. 16.) В 1940–1947 гг. – заведующий отделом науки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), впоследствии директор Физико-математического издательства, в 1954–1987 гг. был заместителем главного редактора журнала «Успехи физических наук». Вышедшая в 1948 г. в его переводе на русский язык книга А. Эйнштейна и Л. Инфельда предварялась предисловием в духе эпохи: Суворов С. Г. Об идеологических пороках в книге А. Эйнштейна и Л. Инфельда «Эволюция физики» // Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики: Развитие идей от первоначальных понятий до теории относительности и квант. / Пер. с англ. М.; Л., 1948. С. 5–24.
199
Капица П. Л. Указ. соч. М., 1989. С. 219. Капица в этом письме давал отрицательное заключение на вопрос о целесообразности наложения грифа «Секретно» на книгу С. А. Векшинского «Новый метод металлографического исследования сплавов».
Резюмирует академик следующими словами:
«Развитие мировой культуры не под силу одной стране. Поэтому все, что хоть немного содействует развитию этой большой науки и техники, должно быть сделано общим достоянием. Не надо смущаться, что не только мы, но и кто-либо другой использует их раньше и пойдет дальше. Открытие радиотелеграфа Поповым было основано на работах Герца, Бранли, Риги и других. Потом после Попова был сделан большой шаг вперед Маркони, Флемингом и многими другими, и мы имеем в результате радио сегодняшнего дня. Чем больше мы дадим мировой науке и технике, тем больше от нее и получим. Поэтому, мне кажется, в области техники следует секретить только частные процессы, конструкции и пр., как например, рецептуры, катализаторы, специальные машины и т. д., которые применяются в замкнутой промышленности и не входят в широкое употребление» [200] .
200
Капица П. Л. Письма о науке, 1930–1980. С. 220.