Идет розыск
Шрифт:
«Машина стояла здесь, — размышлял Игорь. — Почему они именно сюда ее загнали? Скорее всего просто наткнулись на подходящее место: машину здесь почти не видно, тем более вечером и ночью. А днем сюда все время подъезжают другие машины, привозят овощи, фрукты. Среди них тоже стоять незаметнее. Да и не собирались они тут долго стоять. А перекинуть груз с машины на машину, видно, решили сразу, как только сорвался ремонт. Надо было спешить. Да, но засор подачи? Зачем им понадобилось заводить пустую машину? Чтобы перегнать на другое место? Зачем?
И потом. Перебросить с машины на машину груз в десять тонн… Тут хребет сломаешь, с мешками этими, пока перебросишь. Да, тут нужны рабочие. Вдвоем не справишься. Даже втроем: с тем, который курил „Герцеговину“. Или они достали машину с подъемником? Нет, вряд ли. Или опять какая-то случайность, уже в их пользу? Так или иначе, но операция эта трудоемкая, небыстрая. Кто-то мог видеть. Кто-то должен был участвовать».
Игорь невольно огляделся.
Возле магазина стояла машина с овощами и какими-то коробками. Около нее суетились рабочие в темных, грязных халатах. В дверях виден был полный мужчина в белом халате, он разговаривал с другим, в пальто и кепке.
А рядом с магазином и над ним были окна, бесчисленные окна огромного дома. Однако что-либо заметить можно было только из ближайших — со второго, третьего этажа. Выше уже надо высовываться, чтобы что-то увидеть во дворе. Но сейчас не лето. Да, видимо, придется опрашивать жильцов, осторожно, конечно.
Игорь медленно оглядывал мутные, еще не отмытые за зиму стекла окон.
В этот момент за его спиной раздался насмешливый голос:
— Нюхаешь, милок? Небось, из милиции?
Игорь оглянулся.
Перед ним стоял неопределенного возраста, низенький, щуплый и небритый человек с испитым лицом и хитрющими маленькими глазками. Был он в старых, заляпанных грязью сапогах и синем рваном халате поверх ватника, на всклокоченной голове еле держалась мятая кепка. Глазки его уже с утра подозрительно блестели, а свекольно-красный, с прожилками нос не оставлял сомнений в его склонностях.
— А тебе интересно знать, откуда я? — усмехнулся Откаленко.
— Хе! Страсть, как интересно, — презрительно ответил тот. — А то я на вас не нагляделся. Закурить-то найдется?
— Свои уже, выходит, кончились?
— Ага.
— Ну, давай, тяни.
Откаленко вынул сигареты и, угостив, закурил сам.
Они уселись на какой-то опрокинутый ящик.
— Здесь трудишься? — Игорь кивнул на магазин.
— А мы по морям, по волнам, — оскалился в усмешке человечек в халате. — Нынче здесь, а завтра там. Мы того, пьющие.
— Ну, недельку-то здесь продержишься?
— Само собой. А то и поболе. Неделю уж, считай, держусь. Одначе скоро… А ты не из ОБХСС? А то прямо к директору топай. Уж кое-чего тебе подкинет, будь уверен.
— Не. Я воздухом дышу, — усмехнулся Откаленко.
— Воздухом пьян не будешь. Может,
— Обожду. А сам ты где живешь?
— Да тута и живу. Через двор. Чтоб, значит, на дорогу не тратиться. Как зовут-то тебя, ежели не секрет?
— Игорь. А тебя?
— Федя-Квас, все при нас.
— Ты, гляжу, шутник. Тут, говорят, порченая машина стояла. Неужто угнали?
— Вчерась, — Федя хитро посмотрел на Откаленко. — А ты уже нацелился?
— Да нет, так просто.
— Просто только бутылку выпить. Поставишь бугылку?
— Это за что?
— А я тебе кое-чего шепну.
Откаленко усмехнулся.
— Чего же это такое ты мне шепнешь?
— Ха! Думаешь ты один умный? У меня, брат, ума, если хочешь знать, пруд пруди. Понял? У меня только выдержки нет. А я так считаю, без нее веселее.
— Навряд.
— Точно тебе говорю. Ты смотри, какой я веселый. Так шепнуть?
— Про что?
— А есть тут кое-кто, все про ту машину знает.
— А чего про нее знать-то?
— Откуда, что и как. Ты мне, Игорек, шарики не крути, понял? Я ж тебя вчера видел. Вот так, — Федя торжествующе посмотрел на Откаленко.
— А раз так, то без бутылки говори.
— Не, — покрутил головой Федя. — Бутылка мне беспременно нужна. Тут уж как хошь, а дай.
— Ну, так и иди, Федя, за ней. А я еще погуляю.
Откаленко неторопливо погасил сигарету и встал.
— Значит, трояк не дашь?
— Не. Самому пригодится.
— Ну, тогда я тебе помешаю, знай.
— Ладно. Только потом я тебе помешаю, ты уж не обижайся.
— Эх, — вздохнул Федя и тоже встал. — Добрый я человек. Ужас просто. Ну, дай еще сигаретку. Постой! — он склонился над протянутой Игорем пачкой. — Я уж… три возьму, не обидишься?
— Ну, давай, давай, бери, шут с тобой.
Федя взял сигареты, бережно положил их в верхний карман халата и, таинственно понизив голос, сказал:
— Вечером приходи, попозже. Бурда тут беспременно будет. Вот с ним и потолкуй. Ежели, конечно, сумеешь, — он коротко хихикнул. — Они тут кое-чего делали с ней, сам видел. Туда-сюда, одним словом. Только гляди, меня, в случае чего, не заложи. А то мне тогда… — он махнул рукой, и глаза стали жалкие и грустные.
Лосев не прошел бы мимо таких глаз. Но Откаленко лишь кивнул в ответ и коротко сказал:
— Будь спокоен.
— Пока, Игорек, — залихватским тоном сказал Федя. — Авось, свидимся еще. Поклон супруге и деткам.
Он сделал рукой приветственный жест и, повернувшись, вихляющей походкой направился к разгружавшейся рядом машине.
«Что ж, — подумал Откаленко, глядя ему вслед. — Придется вечерком сюда наведаться. Вечером тут, кажется, оживленно».
А пока следовало здесь еще погулять и подумать. Игорю всегда лучше думалось на месте, где произошло все то, что надо было разгадать, где можно было одновременно думать и смотреть и кое-кого встретить тоже, вроде этого непутевого Федьки-Кваса, а то и кого-нибудь поинтереснее.