Идол
Шрифт:
– Это... очень патриотично.
Она фыркает и отпивает кофе.
– Это нелепо. Но моим родителям нравилось, а я любила их, так что...
– она пожимает плечами.
Любила. В прошедшем времени.
– Значит, ты одна?
– я вздрагиваю, как только слова слетают с уст, потому что она напрягается, а ее нежно-серые глаза снова становятся серьезными.
Либерти отталкивается от стола.
– Я отбуксировала твой мотоцикл сегодня утром. Подвезу тебя в город, чтобы ты мог разобраться с механиком.
Я тоже встаю, достаточно быстро,
– Эй, постой, - когда она останавливается, чтобы взглянуть на меня, я молчу. Впервые мне нечего сказать. Провожу рукой по запутанным длинным волосам и вспоминаю, что она помыла их.
– Ты не хочешь знать, как меня зовут?
Черт, последнее, чего я хочу – назвать ей свое имя. Но так раздражает то, что девушка спешит вытолкнуть меня за дверь. И, черт, я даже не представляю, почему меня это волнует.
Она смотрит на меня, медленно разглядывая, отчего моя кожа зудит. Это не сексуальный взгляд. Скорее осуждающий. И мне явно не хватает удачи. Еще один первый раз.
Ее волосы качаются, переливаясь на солнце, когда девушка качает головой.
– Нет. Не хочу.
И затем она оставляет меня с чашкой остывшего кофе и тарелкой печенья.
Либерти
Я была одна слишком долго. Теперь не знаю, как вести себя рядом с людьми. Особенно рядом с этим парнем. Вчера он вел себя отвратительно. Был пьян настолько, что не мог контролировать свое тело. Мне следовало оставить его на своем крыльце, вызвать полицию и помыться, пока они увозили бы его задницу куда подальше.
Но я не могла. Не в то время, когда он так пьян. В этом было что-то еще. Не представляю, в чем проблема этого парня. Я только знаю, что, задумавшись о решении вопроса, просто не могла оставить его.
Так я втащила босяка в свою ванную и помыла. В этом не было ничего сексуального. От него ужасно воняло, и парень был в какашку пьян, поэтому мне оставалось только постараться не свернуть его толстую шею за проявленное безрассудство.
Промолчу о том, как я злилась, что должна была уступить свою кровать этому идиоту. Мне бы ни за что не удалось дотащить его вверх по лестнице до гостевой комнаты.
Но теперь, при свете дня, я теряюсь, когда дело касается моего пьяного босяка. Его присутствие в доме крайне ощутимо. Как будто даже комната не может вместить его.
Харизма. Моя мама обычно говорила, что ей наделены лишь избранные. До сегодняшнего дня я никогда не понимала, что она имела в виду. Потому что, даже несмотря на его несвязную речь и очевидное похмелье, этот парень буквально вибрирует жизненной силой. Она пронизывает воздух, словно духи, впитываясь в мою кожу и вызывая желание потереть предплечья лишь для того, чтобы лучше прочувствовать это ощущение, словно, находясь рядом с ним, я тоже становлюсь кем-то особенным.
В этом нет смысла. Но, опять же, у жизни для меня редко находится смысл.
И сейчас, когда парень уже не в жопу пьяный
Но то, что мне видно, говорит о его красоте. У него дерзкий нос с горбинкой возле переносицы, словно парень однажды его сломал, но в целом форма ему идет. Выразительные скулы и подбородок, мужественно выглядящий под всей этой растительностью.
Однако красивее всего его глаза. Под сенью черных бровей они сияют подобно обсидиану.
Вот как один человек может настолько сильно влиять на вас? Чуть ранее эти глаза следили за каждым моим движением на кухне. Нервировали меня.
Я дала ему еды лишь для того, чтобы заставить парня отвести от меня взгляд. Однако он так и продолжал на меня смотреть. Даже когда набросился на печенье, словно не ел годами. Хотя его взгляд не носил сексуального характера, скорее он рассматривал меня, словно какой-то хаос, в который его случайно втянуло. От иронии хочется рассмеяться.
Прямо сейчас я жажду одного - убраться от него подальше. Разговор о моих родителях напоминает, почему мне следует ненавидеть его - этого незнакомца, что садится пьяным за руль, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью каждого, кто делит с ним дорогу. Моя жизнь никогда не станет прежней из-за такого же пьяного водителя, и уважения у меня к таким людям очень уж мало. Даже если они цитируют Шекспира, дерзко и мило улыбаясь.
Не оглядываясь, я беру ключи. Он не отстает, громко стуча ботинками по полу за моей спиной, и этот звук эхом отдается в коридоре. В руках у парня еще одно печенье, и он всё еще жует предыдущее. Я отказываюсь видеть в этой ситуации хоть что-то милое.
– Ты правда не хочешь знать мое имя?
– спрашивает он.
Я хватаю солнечные очки.
– Почему это беспокоит тебя? Не думаю, что мы когда-то снова увидимся.
Он сильнее хмурится.
– Ну, хотя бы из вежливости.
– После того душа, думаю, мы прошли основы этикета.
Странно, но в ответ на это парень улыбается, и когда он это делает... Ох, парень. Это подобно пробивающемуся сквозь тучи солнцу, такому яркому и приносящему радость. Меня прямо-таки ослепляет его улыбка, поэтому решаю отвернуться.
– Теперь посмотри на это с моей точки зрения, - он указывает на меня печеньем, а затем откусывает от него добрую часть.
– Ты видела меня голым...
– Не говори с полным ртом. Это отвратительно.
Он продолжает жевать.
– Ты мыла мой член...
– Эй, я даже близко не подходила к твоим причандалам, чувак.
Суя в рот печенье, он снова усмехается.
– А по-моему, ты мыла мне член. И мои волосы. А ты не можешь помыть мужчине голову и не знать его имени. Это очень плохой фетиш.