Идол
Шрифт:
– И покинуть тур?
– давлюсь резким смешком.
– Нет. Это нелепо.
Он хмурится.
– Либби, если ты нуждаешься во мне...
– Нет, - знаю, он волнуется. Но я покончу с его проблемой.
Он отшатывается, будто я ударила его. И это жалит. Это не я отступаю. Он обещал, что всё будет в порядке, что мы застряли вместе. И вот теперь это.
– Тогда ладно, - произносит он медленно, хмурясь сильнее.
Мне хочется разозлиться и поспорить. Но гордость вынуждает оставаться спокойной. Я отказываюсь становиться сожалением этого
– Киллиан, со мной всё будет в порядке. Как ты и сказал, это просто следующий шаг.
В ходе которого я покидаю тебя. Я не хочу тебя покидать.
– И твой тур не будет длиться вечно. Я просто подожду в Лос-Анджелесе...
– я смолкаю, не зная, что еще сказать. Всё вздрагивает и каменеет у меня в груди.
Его тело напряжено, когда Киллиан встает, опуская руки на бедра.
– Послушай... Ты будешь занята. И я буду занят, - он вдыхает, словно пытаясь заставить себя произнести слова.
– Ты можешь использовать это время, чтобы успокоиться, понять, чего хочешь на самом деле.
– Чего хочу на самом деле?
– мои губы, кажется, немеют. Он не просто отсылает меня. Он меня отпускает. А я-то волновалась, как мне отпустить его на свободу. Мне хочется засмеяться. Или заплакать. Шансы пятьдесят на пятьдесят.
– Ага, - хрипло произносит он.
– Когда я не болтаюсь рядом и не тяну тебя назад. Ты можешь... Ты можешь понять, хочешь ли на самом деле так жить.
Каким-то образом я нахожу в себе силы кивнуть.
– Ага, ты прав. Всё пойдет полным ходом. Половину времени это даже не казалось реальным.
Он бледнеет, но издает звук в знак согласия. Его манера вести себя безразлично настолько жестока.
Я невольно начинаю что-то мямлить, оправдываясь за нас обоих.
– И было бы глупо удерживать друг друга, когда мы не знаем, где в итоге окажемся.
Ложь. Ложь. Ложь.
Я хочу умолять его просто удержать меня, сказать всему миру отвалить. Но он уже отступился.
Его взгляд ясен.
– Это хорошо, Либс, - говорит он ровным тоном.
– Вот увидишь. Ты сможешь использовать время и без моего вмешательства понять, этой ли жизни желаешь. А я смогу...
– он пожимает плечами.
– Я смогу закончить тур, как и положено хорошему маленькому рокеру, и держаться подальше от выпусков новостей.
Меня передергивает. По моей вине он в новостях.
– Тогда так и поступим.
Темные глаза Киллиана удерживают мой взгляд.
– Ага, думаю, да.
Киллиан
Я отпускаю ее. Это нужно сделать. Ради нее самой. Я говорю всё это себе, когда извиняюсь и выхожу из комнаты, сообщая, что мне нужно идти на саунд-чек. Она не останавливает меня. Это ранит, как и всё остальное. Возможно, я ожидал, что она скажет, будто всё это ошибка, будет
Но Либби позволила мне уйти. Мы порвали? Не уверен. Я пытался быть участливым, старался помочь ей выбраться из этой путаницы. Но кажется, есть что-то еще. Чувство, будто с нами покончено.
Воспользовавшись лифтом, спускаюсь вниз, не в силах смотреть на свое отражение в зеркале дверей. Всё мое тело ноет, сердце кричит вернуться, к чертям собачьим, в комнату и забрать все сказанные слова обратно.
Она не нуждается во мне.
И дала это понять.
В моей жизни нет никого. Ни семьи, ни Джакса - когда ему было очень больно, он решил положить конец всему, а не прийти ко мне, как и Либби.
Что не так со мной, раз я нуждаюсь в том, чтобы быть кому-то нужным?
К тому времени, как я дохожу до зала репетиций, созданного в каком-то конференц-руме, ярость во всю струится по моим венам. Я сказал то, что должен был сказать, чтобы Либби уехала. Вот только сейчас осознаю, что хотел, чтобы она спорила со мной так же яростно, как делает это всегда. Я хотел, чтобы она выбрала меня. Насколько же это эгоистично?
Я поступил правильно. Она будет вдали от суровых пересудов во время тура. Люди не увидят в ней мою девушку, но узрят ее собственный талант.
Я подключаю гитару. Сильно качаю головой и дважды ударяю медиатором по струнам.
– Черт с ним, - рычу я.
– Кто-то не в настроении, - говорит Уип, стоя в дверях. Он подходит и занимает место за барабанами.
– Что напало на твой зад?
– Либби не поедет с нами в Европу.
– Почему? Из-за прошлой ночи?
– он качает головой и ударяет по тарелке.
– Это хрень какая-то. Ты согласен с этим?
Нет, не согласен. Я едва сдерживаюсь.
– Она так хочет. Скотти возьмет ее под свое крыло, - на вкус слова, как пепел.
Уип смотрит на меня.
– Это она так сказала? Она сказала: "Киллиан, я хочу бросить твою задницу и уехать со Скотти в поисках собственной славы?".
– Нет, - бормочу я.
– Она не говорила такого, - я поворачиваюсь к нему и хватаю новый медиатор.
– Она... Я подтолкнул ее.
– Чувак, я не думаю...
– Всё кончено, - я включаю гитару и добавляю звук на максимум.
– Ты собираешься играть или продолжишь доставать меня этими вопросами?
– Разумеется, - говорит Уип, вертя в руке палочки.
– Давай играть.
Но всё далеко не так хорошо. Я не могу сыграть больше нескольких аккордов до того, как снова резко вскакиваю на ноги. Мои пальцы шарят по струнам. Я не могу играть. Не хочу, блядь, играть. На сей раз гнев душит меня. Я не могу дышать. Не могу думать. Я едва понимаю, как сбрасываю с себя ремень гитары. Telecaster в руке ударяется о пол с удовлетворительным треском и оглушительной вибрацией.
Гитара разбивается, моя грудь вздымается, но я не чувствую себя лучше. Даже на капельку.