Идол
Шрифт:
Я засыпаю в ее объятиях, мои руки так упорно и крепко цепляются за ее плечи, что суставы начинают болеть.
Утром она упаковывает вещи до того, как я встаю с кровати. Вид ее чемоданов свинцом падает в желудок, пока натягиваю джинсы.
– Ты уже уезжаешь?
– спрашиваю, указывая на очевидное. Но, Господи, она быстрая.
Либби вскакивает на ноги, словно уже собирается идти к двери.
– В любом случае твой рейс сегодня вечером. Скотти заказал нам билеты на утро.
Верно. Потому что теперь он - тот, кто планирует всё вместе с ней. Он - ее менеджер. Прямо сейчас он должен
– Тогда ладно. Думаю, тебе пора.
Либби кивает и хватает ручку чемодана.
– Хорошего полета.
– Ага, тебе тоже.
Черт, мы уже разговариваем, будто незнакомцы.
Она смотрит на дверь, и небольшая улыбка растягивает ее красивые губы.
– Кажется, нам суждено всегда покидать друг друга.
Так останься. Скажи, что не можешь жить без меня, как и я не могу жить без тебя. Но она не остается. Как и я. Хотя стоило бы. Мое сердце говорит, что я дурак, потому что не рассказываю ей, что чувствую. Но я уже слишком сильно подтолкнул и надавил на Либби. Ей нужно это, и я отказываюсь стоять у нее на пути просто потому, что мне больно.
Если ты любишь кого-то, то отпускаешь его на свободу. Разве не так говорят? Что, если тому суждено быть, человек вернется. Хотя прямо сейчас мне это не помогает.
– Ладно...
– я делаю неловкий шаг в ее сторону, когда она наклоняется, чтобы обнять меня. Мы встречаемся на полпути, наши губы соприкасаются, ее нос натыкается на мой. Быстро, почти безлично. Капец, как отстойно.
– Позвони мне, - говорю ей.
Ее взгляд опускается на пол.
– Позвоню.
Последние неловкие объятия, и затем я отступаю, засовывая руки в карманы. Не горжусь этим, но знаю, что не способен отпустить ее, если сперва не отойду на расстояние. Я не наблюдаю за тем, как она уходит, просто отворачиваюсь и направляюсь в ванную. Но слышу, как закрывается дверь, и как глухой звук громко и четко раздается в пустой комнате.
Глава 27
Либби
Когда сажусь в самолет, осознаю две вещи: я позволила Киллиану уйти без борьбы, и он сделал то же самое по отношению ко мне.
В тот момент всё это казалось очень самоотверженным. Теперь же я чувствую себя так, словно проглотила лезвия бритвы. Почему мы просто не поговорили друг с другом? Почему не стали бороться? Почему он не спорил?
Неуверенность в себе - не мой друг, но она шепчет на ухо. Сожалеет ли Киллиан о том, что поставил столько на кон ради меня? Снова подверг свою группу трудностям из-за меня?
Я наклоняю голову к маленькому иллюминатору и закрываю глаза. Когда разрывы вообще приводили к чему-либо хорошему? Разве это не еще один способ попрощаться?
Самолет взлетает, и я чувствую, что оставила позади огромный кусок себя.
Лос-Анджелес... не то, чего я ожидала. О, я думала здесь будет солнце, море и пальмы. И холмы! Но я не осознавала, что огромная
Всё меняется, когда Скотти регистрирует нас в отеле Bel-Air. Это место прекрасно: роскошные сады, возвышенная архитектура и показушный черно-белый стиль в интерьере. Должно быть, он дорогой до чертиков, но Скотти пояснил, что оплачивает счета до тех пор, пока мы не подпишем контракт со звукозаписывающей компанией. А Скотти не терпит отказов. Так он говорит, когда мы расходимся по своим номерам.
В моем номере есть собственная садовая терраса с небольшим джакузи, гостиная и камин. Мне мгновенно хочется сделать снимки и показать Киллиану. Ему бы понравилось это место. Но тут до меня доходит, что, вероятно, он останавливался здесь множество раз.
А я нет. Мне нужно покончить с этим. Одним махом. Если продолжу звонить ему, то еще сильнее захочу оказаться с ним рядом. В конечном итоге ляпну что-то глупое типа "прошу, прими меня обратно!".
Я убираю телефон и долго принимаю ванную. Здесь и сейчас я решаю, что если даже у меня будут деньги на то, чтобы построить дом своей мечты, я спроектирую его по принципу этого места. Просто мне не совсем нравится расположение данного отеля.
Чуть позже мне в номер приносят впечатляющий кобб-салат с омарами, а потом я встречаюсь со Скотти в лобби.
Этот парень выглядит здесь как дома, в своем кремовом костюме тройке, сером шелковом галстуке и небесно-голубой рубашке. На нем мокасины и солнцезащитные очки. Всё это выглядело бы нелепо на простых смертных, но не на Скотти.
– Ты уверен, что никогда не работал моделью для Dolce&Gabbana? Потому что выглядишь в точности, как их модели...
– Не произноси это название, - восклицает Скотти, глядя на меня из-за очков.
– Никогда.
– Ты только что дал мне в руки рычаги воздействия, - отвечаю, напевая, пока он ведет нас на улицу к ожидающему седану Mercedes.
– Я заполнил целое кладбище музыкантами, которые пытались дразнить меня, мисс Белл.
Он не выглядит серьезным. Конечно, из-за очков сложно сказать точно.
Мы направляемся в студию звукозаписи, и я пытаюсь не глазеть, как какой-то шпион, на нескольких проходящих мимо известных актеров и двух моих любимых певцов, что болтают в комнате отдыха из стекла и стали.
– Сюда, - Скотти заводит меня в небольшую личную кабинку, где нас ждет мужчина.
Он выглядит так, словно ему за сорок – с лысиной (с проблесками седины в волосах по бокам) и холодными голубыми глазами. Эти глаза фокусируются на мне, и я могу заметить в них острый интеллект. Он встает, когда мы заходим.
– Скотти. Рад тебя видеть.
Они обмениваются рукопожатиями, а затем мужчина обращает свое внимание на меня.
– Это мисс Либерти Белл, - говорит Скотти.
– Миленькое имя, - он жмет мне руку. Его рукопожатие быстрое и крепкое. Улыбка подлинная.
– Вы вдвоем его придумали?
– Нет, сэр. Эта честь принадлежит моим родителям.
– А еще и сладкий, как мед, голосок. Великолепно.
Я могла бы обидеться, если бы не было очевидно, что он просто выявляет, как раскручивать меня.