Идол
Шрифт:
– Тогда что подходит для тебя?
– Я люблю петь, создавать музыку, выступать. Киллиан увидел это во мне, тогда как я сама не могла разглядеть. Но эта жизнь прямо сейчас? Пустая. В ней нет... Нет его.
Я скучаю по Киллиану почти до смерти. Мы не разговаривали какое-то время и всё из-за меня и моей гордости. Мне всё еще больно, что Килл оттолкнул меня.
Найди же себя, задница.
Я нашла себя с ним. Но позволила ему уйти. Тот факт, что мы оба, кажется, просто взяли и сдались, угнетает. Возможно, нам не
Молчание сжимает, как тиски.
– Ты должна знать, что Киллиан от тебя без ума, - наконец произносит Бренна.
– Я так думала, - отвечаю напряженно.
– Но если бы он был на самом деле без ума от меня, то не сказал бы уехать и жить своей жизнью без него. Правда же?
– Что?
– она кажется шокированной.
Моя грудь сжимается, и мне приходится рассказать ей остальное.
– Он мог сказать, что мы встретимся в конце тура. Но не сказал. Вместо этого он говорит мне, что мы должны использовать время на переосмысление своих желаний.
Я не произношу слова о том, как хреново чувствую себя после его поступка.
– Он оттолкнул меня.
Бренна смотрит на меня в течение долгого мгновения.
– Я знаю своего брата. Он бы никогда не поступил так с женщиной. Никогда. Если он так сказал, то, вероятно, пытался сделать что-то благородное, освободить тебя.
Я невесело смеюсь.
– О, он определенно отпустил меня на свободу.
– Нет, - произносит она осторожно.
– Я имела в виду, он сказал тебе такое, потому как думал, что тебе необходимо было услышать это, чтобы уехать. Киллиан считал, что так будет лучше для тебя. А не из-за того, что не хотел тебя больше. Это очень в его духе - великодушно, но неуклюже, - она толкает мою руку локтем.
– Ладно тебе, Либби, он будет здесь в долю секунды, если ты попросишь, и тебе об этом известно.
– Бренна, мой папа пил, чтобы сбежать от реальной жизни со мной и мамой. Не могу быть бременем еще для кого-либо. Не могу. Я хочу, чтобы Киллиан знал, что я в порядке сама по себе. Что могу справиться и без того, чтобы он держал меня за руку.
– Но ты не в порядке, - красивое лицо Бренны морщится.
– Ты несчастна.
Я встаю и отряхиваюсь.
– Знаешь, что? Это так. Я скучаю по Киллиану так сильно, что это съедает меня заживо. Но хуже всего то, что я жалею себя. Кисну, как какая-то тряпка.
Лицо Бренны меняется.
– Ладно...
– Завтра идем на Позднее Ночное Шоу?
– Да.
– Устроишь, чтобы Киллиан увидел меня?
– знаю, она может. Между ней и Скотти, они могут захватить мир, если пожелают.
– Конечно.
– Тогда ладно. Я прорепетирую песню.
Направляюсь в свою комнату. Но одно ясно наверняка - плотный пузырь, в котором я держала свои эмоции, лопнул. И теперь ничего не может сдержать эту волну. Мне нужно найти обратную дорогу к счастью.
Глава 29
Киллиан
Не
Пронзительный смех бьет по нервам. Я не забочусь о том, чтобы взглянуть на смеющегося. Скотти принес небольшой телевизор. Либби сегодня учувствует в Позднем ночном шоу. Она в Лос-Анджелесе. Я в Нью-Йорке. В нескольких часах от нее.
Скотти кивает мне, включает телевизор и садится на стул рядом, скрещивая ноги, словно какой-то ублюдок, коим он, по сути, и является.
На экране публика хлопает, а об участии Либби уже объявили. И вот она выходит на крошечную сцену хорошо знакомым мне размеренным шагов. Бренна разработала для нее образ: ниспадающий, почти богемный сарафан длиной до колен и грубые ковбойские сапоги. Либби в ее чистой форме.
Моя грудь сжимается от ее вида, укол тоски пронизывает сердце. Так больно ее видеть. Я взволнованно прибавляю громкость, когда она кивает зрителям.
Либби играет несколько аккордов на своей Martin, затем наклоняется ближе к микрофону. Ее красивые губы такие гладкие и розовые, и призрак их прикосновения щекочет кожу моей шеи.
– Мой самый лучший друг преподал мне этот урок, - произносит она сладким ванильно-кремовым голосом.
– Просто мне потребовалось время, чтобы в это поверить.
Мое сердце гулко и быстро стучит. Это я тот самый друг? Ненавижу, что спрашиваю себя об этом. Боже, пусть это буду я.
Либби начинает петь песню Принца "Cream". Идеальная тональность и исполнение. На ее губах играет легкая улыбка, почти кривая, но сладко-горькая. И она смотрит в камеру - прямо в объектив, словно наконец-то овладела своим талантом. Ее песня подтверждает это, слова рассказывают о шансе достигнуть того, чего хочешь в своей жизни.
Волосы у меня на затылке встают дыбом. Дрожь бежит по телу так же сильно, как в тот момент, когда я впервые вышел на сцену. Я на самом деле могу почувствовать, как мир переключается, изменяя ее и мою жизнь во что-то новое. Снова.
Девушка пытается повиснуть на моей руке. Но я отмахиваюсь, не отводя взгляда от экрана.
– Видишь ее?
– говорю, не обращаясь ни к кому в частности.
– Вот это моя девушка. Разве она не охренительно сияет?
Уип опускает взгляд на экран и гордо улыбается.
– Это она, мужик.
Я поворачиваюсь к Джаксу.
– А я заставил ее почувствовать себя так, будто не хотел ее, отправляя куда подальше. Потому что идиот.
Джакс вздыхает и проводит рукой по волосам.
– А я мудак. Киллс, мужик, я предложил ей покинуть тур. Сказал, что она будет тебя отвлекать. Но это исходило от моего собственного внутреннего дерьма, того, что пытается вернуть всё, как было раньше.
Мне стоит разозлиться. Но я так устал делать вид, что всё в порядке.