Иду на свет
Шрифт:
Глава 8
— Дань… — даже просто имя его произносить, для Санты уже было сладко.
Особенно после ссоры. Особенно, когда ночь пережила наедине с собой и с размышлениями о том, а как могло бы быть без него не этой ночью, а в принципе.
И вариантов, на самом деле, множество. Но каждый сводится к тому, что плохо. Ей было бы невыносимо плохо.
И ему тоже без неё плохо.
Поэтому утром они столкнулись у лифта.
Санта спустилась на первый, чтобы сесть в машину и ехать к нему мириться, но Данила
Настроение от вчерашнего сильно отличалось у обоих. Они оба будто ощущали хрупкость и ценность связи, которая соединяет. Для обоих вечерняя ссора на повышенных была будто чернильной кляксой на идеальной белизне.
Им обоим было больно марать то, то оба же считали огромным достижением. Огромной же ценностью.
И пусть они далеко не идеальны, но утром они друг друга больше не обвиняли. Потому что верный путь к провалу — это.
Вечером Санта не просто не смогла спросить у Данилы напрямую. Она не захотела спрашивать так, как по логике той же Альбины должна была. Потому что логика эта — не единоверна. А если призадуматься — даже порочна. Она не верила Альбине безоговорочно. Она уже имела опыт наглой лжи.
Она знала, насколько Примерова вспыльчива и как качественно умеет горячиться. Вывалить на Данилу то, что Аля не смогла сдержать в себе — идиотизм.
Конечно, Санта хотела услышать от Данилы, что он был не с Маргаритой. Но отсутствие ответа — не доказательство правоты Примеровой.
Он просто был слишком взвинчен, пошел на принцип. Его триггернуло то, что она в очередной раз отложила свое же обещание. И, на самом деле, Санта отлично его понимала.
Ей хватило ночи, чтобы выбросить из головы пустые обвинения истеричной Альбины. Санта просто вспомнила, с чего они с Данилой начинали — с тотального недоверия ему и подсознательного «желания» переворачивать с ног на голову любой поступок. Она в миллионный раз осознала, что так вести себя больше не хочет.
Он — не изменщик. Он не стал бы.
Она не ринется проверять телефон, строить теории заговора.
В ней вспышкой зажегся страх и ревность. Она смогла их потушить. Она умнеет. Наверное, растет. Так должны вести себя уверенные. В себе и в отношениях.
Такого поведения Данила заслужил.
Они вдвоем поднялись обратно в квартиру Санты.
Не особо-то и говорили. В лифте Санта потянулась за первым поцелуем. Данила, конечно же, не отказал.
Ехали молча. Чуть-чуть шептали. Данила что-то пошутил…
Санта помнила, что отмыкала замок с улыбкой на губах, чувствуя спиной тепло мужской груди.
Оказавшись в квартире — повернулась…
И тут же в её губы вжались мужские. Руки пробрались под расстегнутую куртку, по подбородку проехался мужской, покалывая.
Они медленно пятились к спальне. Медленно раздевались, без стеснения друг друга разглядывая. Они даже без особых касаний — только благодаря взглядам, пережитому страху потери друг друга, и переполнявшей обоих
Любили друг друга без слов и абсолютно без злости. Без признаний. С тихими стонами.
Дальше — наслаждались тишиной и удовлетворенностью.
Данила — лежа на спине, Санта — сверху на нём.
Он, наверное, смотрел куда-то на потолок или стену, поглаживая. Санта — в окно, прижимаясь к его груди щекой.
И что за ним происходит Санте было абсолютно всё равно. Важно, что под ухом.
— Дань…
Она окликнула ещё раз, потому что в первый он не ответил. Улыбнулась, почувствовав, как путается пальцами в прядях, мычит вопросительное:
— Ммм?
Вряд ли ждет подвоха, да и у Санты в голове не он. Там пустота и уверенность в них, как в паре. Но вопрос крутится в голове. И не задать не получается…
— Ты мне правду скажешь?
Санта приподнялась, посмотрела в лицо мужчины. Он немного хмурился, она же снова улыбнулась. Потянулась пальцем к носу, повела до бровей, разглаживая складку.
— Ты когда-то любил так, чтобы даже сердцу больно?
И пусть вопрос задала ему, а сердце замерло у самой. Потому что она любит так сейчас. И потому что понимает — так, наверное, любят только впервые. Потом уже куда спокойней. Вдумчивей. Потом сами выбирают. А впервые — выбирают как бы за тебя.
Ей отвечает серьезный взгляд. Долгий и задумчивый.
Потом Данила вздыхает, даже не пытаясь скрыть, что тяжко. Закрывает глаза на мгновение, кивает…
— В университете. Было дело…
— Влюбился в отличницу, — Санта не просила продолжить, но и данного Данилой короткого ответа ей было мало.
Понимала прекрасно, что, возможно, открывает ящик Пандоры. А может наоборот очень хотела его закрыть. Ведь какой ей смысл бояться Маргариты, если вот сейчас она яснее ясного поймет — было, да прошло?
Произнеся, мужчина усмехнулся, бродил взглядом по лицу Санты. Его невысказанный намек ясен. Мол, везёт на умниц…
Но он не обидел.
Санта тоже улыбнулась. Так же чуточку грустно. Молчала. Не перебивала, дала сначала продумать, потом уже озвучить…
— Она была на курс младше. Активная. Дружила с Алей. Умная. Амбициозная. Красивая…
И если весь перечень до последнего слова Санта принимала, просто кивая, смотря на движение мужских губ. На последнем слове взгляд снова взлетел. Глаза встретились.
У Санты — легкий испуг. У Данилы — легкая же ирония.
Потому что так ведут себя все девочки. Потому что глазами просят: скажи, что я лучше…
А ему и говорить не надо.
Мужская рука проезжается от кисти по коже вверх до плеча, оглаживает его, сжимает шею сзади, тянет…
Когда их губы уже почти касаются, Санту щекочет дыхание…
— Я с тобой, Сант. Это было давно. Но если передумала — могу не рассказывать.
— Не передумала…
Санта шепнула не так уверенно, как хотелось бы.