Иду на Вы
Шрифт:
– Было дело! – словно он виноват в том, кивнул купеческий сын и быстро добавил: – Но я не слушал!
– Так я тебе и поверил… – с упреком посмотрел на него гонец и вздохнул: – В Смоленск я еду. Вот какие дела…
– В Смоленск… – тихо повторил Звенислав, и вдруг глаза его оживились: – Говорят, там в этом году икону Божьей Матери чудесным образом обрели! Чудотворную! Многим людям 67 уже от разных недугов помогла… – Он перекрестился и строго, очевидно подражая голосу священника, от которого слышал это, сказал: – И тебе, коли доедешь и помолишься перед ней, поможет!
– Доеду, помолюсь! – тоже, с трудом перекрестившись, пообещал гонец. – А ты про нее откуда знаешь?
– А в церкви нашей говорили! И еще батюшка сказывал. Он хотел для нее оклад из сребразолота сделать, с каменьями самоцветными…
Звенислав перехватил насмешливый взгляд гонца на овчинку и лапти, в которые он теперь был одет, и попросил:
– Ты по худой одеже-то меня не суди. Прячусь я… А батюшка у меня купец. Нерядец, во Святом Крещении Михаил. Из Новагорода!
– Нерядец? Из Новагорода?! Погоди! Так я же его знаю!
– Да ну!
– Вот тебе и ну! Мы с ним и в Киеве, и в Корсуни, и даже в Царьграде частенько встречались. У него еще сын есть. Имя ему смешное дал, звонкое такое… Дай Бог памяти, сейчас припомню…
– Звенислав… – тихонько подсказал купеческий сын.
– Точно! Постой-постой, так это ты, выходит, и есть…
– Ну да, Звенислав!
– Надо же… – покачал головой гонец. – Гора с горою не сходится, а человек с человеком…
Так, стало быть, ты и есть тот самый Звенислав, за здоровье которого я с твоим батюшкой в портовых тавернах столько меду выпил! Вот где нам суждено было встретиться.
– Выходит, что ты пекся о моем здравии, а теперь я со Славкой о твоем? – спросил Звенислав.
– И это правильно, долг платежом красен! – подтвердил гонец. – И батюшка у тебя правильный человек. Честный купец. Это хорошо. О нас, русских в чужих землях, считай, по купцам только и судят. Счастье, что почти все из них такие, как он. Потому и предпочитают заморские торговцы иметь дело лучше с русским купцом, чем с византийцем или арабом!
Вырастешь, смотри, чтобы сберег эту традицию! И сыновьям да внукам своим передал!
– Хорошо, – пообещал Звенислав. – А ты, коли увидишь еще где моего батюшку… – Он всхлипнул, но совладал с собой и, сглотнув слезный комок в горле, кивнул: – Вон, кажется, Славко уже возвращается!
Где-то за поворотом и правда послышался топот копыт приближающегося коня.
Не прошло и полминуты, как на дороге действительно показался лихо скачущий верхом Славко. Не доезжая двух шагов до гонца, он ловко спрыгнул с коня и протянул Доброгневу конец уздечки.
– Обещали с меня три шкуры содрать, а теперь, думаю, и семи мало будет, – пробормотал он. – Это, конечно, если до этого я хану на глаза не попадусь! Вот тебе конь, гонец. Спасай Русь!
– Спаси тебя Бог, отрок! – обнял его Доброгнев и попросил: – А теперь помогите мне взобраться на коня…
Славко, видя, как ему трудно, приобняв за плечо, поддержал его с одной стороны и крикнул растерявшемуся купеческому сыну:
– Звенислав, подсоби-ка! Да что ж ты такой неуклюжий…
– Это не я, это он сам все время падает! – прохрипел тот, помогая гонцу взобраться на коня.
– И почему-то все на меня…
– Вот так! – оказавшись в седле, уже более уверенно почувствовал себя Доброгнев. – Дайте теперь мой меч!..
– Держи! – протянул ему ножны с мечом Славко и с уважением покачал головой: – Ох и 68 тяжелый!
Гонец, морщась, перекинул через плечо ремень от ножен:
– С легким на моей службе много не наработаешь…
Славко со Звениславом во все глаза уставились на него:
«Ну как? Доедешь?..» – словно пытали их взгляды.
Гонец немного посидел в седле, затем несколько раз качнулся в нем, словно испытывая, каково ему будет при езде, и вздохнул:
– Да… чувствую, самому мне не удержаться… Вот что, ребята, – опять попросил он, – привяжите-ка вы меня покрепче к седлу!
– Это мы можем! Это мы сейчас! – с готовностью кинулся к нему Звенислав и, подняв оброненный кем-то из убитых половцев аркан, ловко и быстро прикрутил к седлу Доброгнева.
– Так не туго будет?
– В самый раз!
Славко подошел и, уже по привычке, что ни в чем нельзя доверять этому купеческому сыну, с сомнением оглядел его работу:
– Может, еще затянуть? А ну, как развяжется по дороге?
Звенислав захотел возразить, но тоже уже по привычке во всем слушаться этого отчаянного и смелого смерда еще немного подтянул веревку и решительно сказал:
– Нет человека, который развязал бы узел, которому научил меня отец! Как нет и такого узла, которого не смог бы развязать я! Все, готово!
– Ну, а коли так, тогда в добрый путь, гонец! – поднял на прощание руку Славко.
– С Богом! – добавил Звенислав.
– Спаси вас Господь, ребята! – с чувством отозвался гонец. – Что бы я без вас делал?
– Ты, главное, теперь до князя доедь! Да, и возьми вот это! – протянул ему ханскую плеть Славко. – Хватит ей Степи служить – пусть теперь матушке-Руси помогает!
– И за то спасибо! – поблагодарил Доброгнев. – Живы будем – верну!
Он с благодарностью взял у Славки плетку, слабой рукой похлопал коня по боку и, припав головой к его шее, медленно поскакал по дороге.
Ни Славко, ни Звенислав даже не слышали, как гонец, подбадривая себя, сначала шепотом, а затем все громче и громче стал напевать свою любимую песню, которая столько раз уже выручала его: Саблей обожжен бок…
Ранила стрела грудь….
Но, если ты встать смог…
Значит, продолжай путь…