Идущий к свету
Шрифт:
– Беда в одном, - заговорил Павел.
– Частицы "бы" в истории нет, ее придумал человек, сама жизнь не имеет сослагательного наклонения, а насчет яблок вы правы. Вы создали евреев, дав им яблоко Завет, превратившее их жизнь на протяжении веков в сплошной холокост. Потом я в гордыне своей растолковал язычникам, что Иисус им это яблоко уже и почистил, и порезал, и нет этому конца…
И еще: вы были правы относительно субботы и прогресса. Я всегда помню ваши слова, сказанные тогда в тюрьме. Непрерывное производство обогащенного урана и ему подобной дряни это цена отказа от субботы и от запрета на растовщичество.
– Уму непостижимо, сказал старик, почему человек, познав, где добро и где зло, неизменно выбирает зло. Если душа рождается по многу раз, то, уничтожая этот мир, люди создают ад для своих же душ завтра. Но и в этом виноваты, видимо, мы с вами. И расплачиваемся, и будем платить. И должны платить! Вы чувствуете над собой чью-то волю, Павел?
Павел кивнул.
– Чью?
– Великого света и случайности. Хотя, быть может, случайности и нет вовсе.
– Через нее являет свою волю свет.
Оба погрузились в долгое сосредоточенное молчание. Наконец Павел встал. Он понимал, что надо идти и оставить все мысли для следующей встречи.
– И знаете, чего жаль, ребе?
– Чего?
– Что нет детей… Собственных детей…
Кланяется, кланяется в мечети араб в малахитово-зеленом тюрбане. И полны тоски его бездонные глаза:
– О, Аллах! Прости прегрешения мои! Прости, что говорил и думал во имя твое. Нет сил у меня, о, Аллах! Один я в мире, и пуст он для меня! Прими же меня и призови к себе на самый страшный суд! Сжалься надо мной, всеведущий и милосердный!
Он встает и тяжелым шагом идет к выходу из мечети. Вновь не знает он, услышал ли его Аллах, да и может ли в этом мире слышать и внимать тот, кто, возможно, сам и есть весь этот мир?
Араб в малахитово-зеленом тюрбане вышел на порог мечети и с тоской смотрел на проезжающие мимо автомобили, на виднеющиеся вдали высотные здания современных иерусалимских отелей. Саша и Павел издали обратили внимание на этого красивого человека. Они отправились из своего дома, недавно купленного Павлом в западном пригороде, на прогулку по старому городу, но у Саши начались схватки. Пришлось немедленно идти к выходу в сторону Стены Плача, где Павел оставил машину. Надо было спешить в больницу. Отведя взгляд от араба в зеленой чалме, Павел перевел взгляд на огромный живот своей спутницы. У него возникло ощущение, что он только начинает жить.
Араб тоже почему-то обратил внимание именно на эту пару и долго провожал ее взглядом. Затем, вытащив из кармана монетку, кинул ее знакомому нищему, задремавшему у входа в мечеть. Услышав звон пятишекелевой денежки, тот проснулся и пробормотал в спину уходящему человеку:
– Да продлит твои годы Аллах, спасибо тебе, Магомет!
Нетания, Москва, 1997