Идущий
Шрифт:
Драго опустил его на землю. На всякий случай взял его за лодыжку во избежание новых попыток бегства. Ребёнок посмотрел на мужчину расширенными молящими глазами. Что–то в этом взгляде не соответствовало представлениям Драго о чудесном мальчике.
— Скажи, это ты лечил людей в городе?
Мальчик вздрогнул и снова заплакал.
Драго коснулся его плеча и постарался придать голосу едва ли не кротость:
— Послушай, у меня больна жена. Помоги мне, вылечи её. Ты ведь это можешь.
Ребёнок захлёбывался плачем. Монаху стало ясно, что истерика продолжится непозволительно долгое время. Ласковое обращение не действовало, и, если применить грубость, ребёнок тем более ничего не объяснит. Если же всё–таки Драго заставит его говорить, мальчик для собственного спасения подтвердит что угодно.
Это не тот, кого я искал, высказалась холодная волна логики, сдерживаемая до последнего момента. И всё же имелся шанс, что, отпустив мальчишку, Драго ошибётся. Крохотный шанс. Однако его необходимо избежать.
Драго нащупал под плащом маленькую фляжку. Вздохнул, глядя на мальчика. Всё–таки он не зря получил зелье от связного в Лизии. Оно сэкономит ему время. И, возможно, избавит от иных неприятностей.
Мальчик перестал плакать. До него дошло, что мужчина нечто задумал. Он достал какую–то вещицу и смотрел как–то странно. Мальчику захотелось завизжать, и лишь осознание того, что в этом случае незнакомец тут же убьёт его, заставило удержать вопли.
Драго отвинтил крышечку, поднёс фляжку к носу, понюхал. Пахло приторно сладким. Скорее неприятный запах, чем наоборот. Он сдержал гримасу и протянул фляжку ребёнку.
— Выпей, это тебе поможет. Это успокоительное. Вкусно.
Мальчик отклонился, насколько это было возможно. Стало ясно, что сам он не глотнёт неизвестного напитка. К тому же был риск, что он расплещет большую его часть, если вообще не полностью. Драго подался к ребёнку вплотную.
— Выпей! — потребовал он.
Мальчик вяло покачал головой, глядя на фляжку, как на шипящую гадюку.
— Выпей!
Мальчик захныкал. В эти минуты Драго окончательно склонился к мнению, что перед ним не тот ребёнок, которого он искал. Однако он должен убедиться в этом. Ведь что–то же заставило ребёнка убегать от Драго, мужчины, которого он видел в первый раз в жизни.
— Ты должен выпить!
Мальчик заплакал громче. Драго зажал ему ноги, обхватил голову, выворачивая лицом к небу. Чувствовал себя монах при этом довольно противно. Он поднёс к губам ребёнка фляжку, надавил ему на щёку, заставив раскрыть рот. Мальчик заколотил кулачками о торс мучителя, но Драго с лёгкостью терпел эти несерьёзные удары. Монах осторожно влил в рот ребёнка напиток, сжал ему челюсти, чтобы тот не выплюнул. Подержал, заставляя проглотить. Мальчик глухо мычал, руки перестали колотить непробиваемый торс. Нет, жидкость ещё не действовала, ребёнок просто выдохся. Может, уже видел себя мёртвым.
— Всё будет хорошо, успокойся, — бормотал Драго, по–прежнему держа мальчика в объятиях. — Всё хорошо.
Выждав некоторое время, Драго медленно отстранился от ребёнка. Тот казался сонным, заторможенным. Началось действие напитка. Казалось, ребёнок сейчас растянется на земле и погрузится в длительный беспробудный сон. Однако этого не происходило. Драго не видел прежде людей, употребивших напиток «правды», и он смутно представлял, как всё происходит, хотя связной в Лизии рассказал о некоторых деталях. Мальчик остался в сидячем положении, возможно, благодаря дереву, о которое он опирался. Он всё больше напоминал то ли пьяного, то ли под наркотическим воздействием. Драго спросил себя, каковы последствия для здоровья ребёнка. Вот об этом связной не говорил ничего. Впрочем, у Драго не было иного выбора, даже знай он, что последствия отрицательные. Он сделал то, что был вынужден, и ему оставалось ждать, чтобы воспользоваться плодами своего деяния.
Мальчик глянул на него, с отстранённым доверием, почти с нежностью. Казалось, это был знак с его стороны. Со стороны человека, уже готового рассказать всё, что только заинтересует собеседника. На всякий случай Драго отстранился ещё немного. Мальчик снова смотрел перед собой. Сознания он не терял, не проваливался в сон, хотя визуально казался на грани этого.
Драго решил, что пора.
— Сын мой, — заговорил он, тихо, медленно, чтобы каждое слово погружалось в сознание ребёнка. — Ты расскажешь мне то, о чём я попрошу?
Секунду мальчик не реагировал на эту просьбу, затем его губы разжались:
— Да, — голос слабый, но внятный.
— Ты ведь уже не боишься меня?
— Нет.
— Хорошо. Теперь скажи, это ведь ты лечил людей в большом городе?
Драго напрягся. Сейчас его раздирали сомнения, и ему хотелось, чтобы это оказался нужный ребёнок, хотелось покончить с этим делом и предоставить Старху и Совету Ордена того, кто им был нужен.
Мальчик прикрыл глаза и пробормотал:
— Нет, не я.
Драго задержал дыхание.
— Не ты?! Тогда…кто же? Кто лечил?
— Не знаю, — ребёнок всё также смотрел перед собой.
Не было сомнений, что он говорит правду. Драго нахмурился, здесь ему не перед кем было сдерживать эмоции.
— Почему же ты убегал от меня? Зачем?
— Я украл виноград и лепёшки. Хозяин гнался за мной, но не догнал. Я боялся, меня догонит кто–то другой. Я уже крал много раз и очень боюсь.
Драго сжал зубы. Спокойно, спокойно, именно тот случай, где надо проявить выдержку. На секунду монах прикрыл лицо ладонями. Вдохнул, медленно выдохнул. Постарался, чтобы голос получился прежним.
— Скажи, ты что–нибудь слышал в городе о мальчике, который лечит людей? — Драго не рассчитывал на удачу, просто хотел выжать из ребёнка всё, раз уж из–за грубейшей оплошности потратил на него время и напиток «правды».
Мальчик покачал головой.
— Нет, не слышал.
В глазах — прежний дурман, но ответы ясные, определённые.
Драго погладил мальчика по голове.
— Ладно, посиди здесь ещё немного и придёшь в себя.
Короткий кивок.
Монах поправил ребёнку плащ, давя в себе раздражение к нему. Старик сказал, напиток «правды» оставляет после себя затуманенную память. Мальчик будет помнить о Драго смутно, урывками. Монах бросил на мальчика последний взгляд и пошёл к дороге, гоня прочь терзания, слетавшиеся в душу ненасытными стервятниками.