Идущий
Шрифт:
Драго рассматривал женщину несколько минут, прежде чем подойти. Она возилась с ребёнком, мальчиком лет пяти–шести, сначала отряхнула с него грязь, после чего занялась ссадиной на его лбу.
Это происходило почти на окраине деревни. Второй деревни после Лизии и ближней к Вальцирии.
Драго, до сих пор невозмутимый, чувствовал лёгкое беспокойство. Уже во второй деревне не находилось никаких следов ребёнка, нужного Ордену. Кажется, мальчишка с чудесным редчайшим даром вовсе не проходил здесь. Правда, Драго всё ещё надеялся обнаружить зацепку. В предыдущем селении он заходил в четыре дома,
В этой деревне он уже заходил в пять домов, и ему очень не хотелось делать это в шестой раз. Деревенька небольшая, всего домов сорок, этак он родит у её жителей иллюзию, что мальчик действительно проходил здесь и даже кого–нибудь вылечил. И всё–таки он должен убедиться, что ребёнка здесь не было.
Рассматривая женщину в простом крестьянском платье, Драго решил поговорить и с ней. Он будет для крестьянки всего лишь проходящим мимо, и это меньше впечатается в её память, чем, если бы он зашёл к ней в дом. Судя по её живым движениям, по обеспокоенному взгляду, которым женщина ощупывала ребёнка, она наверняка знает о соседях достаточно, чтобы оказаться в курсе чьей–то тяжёлой болезни и, следовательно, слышала, если бы проходящий через деревню мальчик победил её.
Драго подошёл, почтительно поздоровался. Мальчик посмотрел на него с интересом, хотя и настороженно. Женщина выглядела спокойной. Наверное, дело было не только в светлом времени суток и отсутствии у путника оружия. Драго использовал с ней вариант обеспокоенного отца, искавшего своего сына, мальчика с чудесным даром. Мальчика, который думал, что отец погиб, поэтому шедшего в никуда.
Женщина, взяв сына на руки, покачала головой.
— Нет, я бы услышала, — сказала она. — У нас здесь есть один ребёнок, он был при смерти, и всё ещё плох.
— Жаль, — Драго покачал головой, думая теперь, как поскорее уйти, не вызывая подозрительных ассоциаций.
— Правда, через нашу деревню проходят люди и много детей. Может, он проходил здесь, но не останавливался?
На секунду Драго застыл, затем заставил себя улыбнуться и покачал головой.
— Нет, вряд ли. О нём бы услышали.
Драго вовсе не собирался открывать женщине, что мальчик каким–то образом чувствует больных людей и не может пройти через селение, так никуда и не зайдя. Женщина попыталась сказать ещё что–то, но монах попрощался и пошёл прочь.
Ситуация, бывшая не самой замечательной в Лизии, ещё больше ухудшилась. Можно сказать, Драго потерял и без того слабый след. Теперь перед ним возникла дилемма, идти ли в Вальцирию или прямо с этой деревни свернуть в сторону. Куда же пошёл ребёнок, если его следов не обнаружилось в восточном направлении?
Драго всё ещё колебался, какое направление избрать, когда сзади раздался скрип подводы. Драго покинул деревню, и ему надо было решаться, так как вправо уходила дорога, ведущая к югу, к Брезелю. Ещё через две сотни метров был поворот налево — к Анохре.
Драго приостановился. Подвода приближалась. Чёрная лошадь тянула телегу, где восседали двое явно зажиточных
Драго чуть склонил голову в приветствии.
— Не подбросите ли меня, добрые люди?
Крестьяне недоверчиво разглядывали его. Один из них, державший поводья, быстро сказал:
— Мы спешим. Неотложные дела. Заказ коменданта Анохры.
— На благо Правителя, — добавил второй.
Ну, что ж, подумал Драго, совершенно равнодушный к спесивой самоуверенности крестьян, явно не желавших взять его, и к мечу, лежавшему на телеге рядом со вторым крестьянином. Значит, Анохра. Пусть будет так. Он начнёт с Анохры, затем направится к Вальцирии, и, если и там ничего не обнаружится, он предупредит связного и двинется к Брезелю. В конечном итоге, мальчик двигается медленнее, и где–нибудь его следы обнаружатся.
Драго весело произнёс:
— Какая удача, и мне туда же. И то же потому, что попросили городские власти.
Чтобы не дать крестьянам шанса, отказаться от попутчика и заодно отбить у них охоту, рассказать о нём коменданту Анохры, Драго извлёк из кармана золотой и поднял руку повыше.
— Плачу монету. Считай, вас благодарит в моём лице сам Правитель.
Крестьяне заворожено созерцали блестящую вещицу у путника в руке. Драго, ничего больше не спрашивая, запрыгнул на телегу.
Гурин, скакавший позади всех, размышлял о том, что передал ему комендант Лизии. Одновременно он делал первые выводы относительно того, как действовали трое воинов, бывшие под его руководством.
Нельзя было сказать, что он не доволен ими, и что они действовали как–то не так. Они являлись натасканными псами, готовыми наброситься на любого по велению Правителя или же Гурина в его лице. Они были довольно сильными и опытными воинами, в противном случае Гурин взял бы других. При этом они не утруждали себя мыслительным процессом, что с одной стороны было даже хорошо — они выполнят любой приказ, самый абсурдный. Даже если его невозможно выполнить, они всё равно попытаются. Впрочем, это было не совсем верно в отношении Булоха, номинального командира тройки — своеобразной составляющей личной гвардии Правителя. Наверное, потому он и являлся главным.
Булох был крупнее Гурина. Шрам и Камень тоже были крупнее Гурина. Их теперешний предводитель, сам достаточно крупный мужчина, если сравнивать с обычными людьми, уступал им по габаритам. Лишь природная гибкость и реакция делали его сильнее в поединке с каждым из них в отдельности. И, конечно, Гурин оказался бы бессилен против двух из них.
Это не касалось гибкости ума. Гурин спокойно мог дать фору сразу троим. Единственный, с кем хоть как–то можно сравниться, был Булох. Очень светлый, с бледно–голубыми глазами, он, казалось, источал тихую свирепую наглость. Это не движение напролом, наглость предполагает определённое шевеление извилин. В отличие от него ничего подобного не было у Камня или Шрама. Выросшие в бедных крестьянских семьях, оба в ранней юности за долги родителей попали в бесплатную рабочую силу крупных городских ремесленников и уже оттуда перекочевали в личную гвардию Правителя, в основном благодаря своим габаритам, предполагавшим проблемы любому опытному воину–противнику.