Идя сквозь огонь
Шрифт:
Пройдя вдоль виска наемника, стальное лезвие напрочь отсекло ему ухо и остановилось у плеча. Взревев от боли, верзила выронил оружие и зажал рану ладонью.
Утратив кураж, он изумленно глядел то на лежащее у его ног ухо, то на своего нежданного победителя.
— Вот видишь! — улыбнулся, поднимаясь из-за стола, Харальд. — Мой способ ношения клинка лучше твоего!
Вложив тесак в ножны, он направился к выходу. Толпа бродяг почтительно расступилась, давая ему дорогу.
Харальд знал, что люди такого сорта не отягощены нравственной добродетелью и в других ценят лишь способность побеждать. Посему, одолев их главного силача, датчанин вырос в глазах наемников, тогда как побежденный им здоровяк опустился.
Разумел это и сам верзила, утративший вместе с ухом уважение собратьев. Вернуть его он мог лишь одним способом. Рука наемника потянулась к лежащему на земле клинку.
— Стой, датчанин! — свирепо выкрикнул он вслед удаляющемуся победителю. — Ты не сможешь так просто уйти!
— Почему не смогу? — обернулся в дверях Харальд. — Я честно выиграл спор — радуйся, что я тебе сохранил жизнь… и одно ухо!
Подобное оскорбление наемник не мог снести. Подобрав свой тесак, он с воем раненого зверя бросился на датчанина.
Харальд был готов к такому обороту дел. Несмотря на хромоту, он сумел уклониться от броска верзилы и дал ему подножку.
Споткнувшийся тать не удержал равновесия и растянулся на земле во весь рост.
Видя, чем для него оборачивается милосердие, датчанин не стал давать врагу второй шанс. Прежде чем наемник осознал свой промах, на шею ему обрушилось лезвие тесака.
Равнодушно стряхнув с клинка кровавые капли, Харальд спрятал его в ножны и побрел прочь от обезглавленного тела. Наемники, наблюдавшие за схваткой, проводили его гробовым молчанием.
Они впервые видели человека, способного так искусно и легко убивать.
Датчанин знал, что после всего случившегося его ждет малоприятный разговор со своим куратором. И тот не замедлил потребовать у него объяснений.
Сидя у входа в свою палатку, Харальд подтачивал тесак, когда к нему стремительной походкой приблизились Ральф и двое его помощников.
— Может быть, ты скажешь, почему убил того парня в трапезной? — с трудом сдерживая злость, вопросил подопечного швед. — Чем он тебе так помешал?
— Ничем, — без тени гнева или недовольства на лице ответил Харальд, — он предложил мне поиграть с ним в одну увлекательную игру…
— В какую еще игру?! — вышел из себя Ральф.
— Он собирался бросать в меня ножи, а я должен был от них увертываться. В ответ я предложил ему сыграть в иную игру — кто первым вытащит из ножен тесак.
Вначале он принял условия игры, но когда я победил, огорчился не на шутку и захотел меня убить. Я оказался проворнее его, вот и весь сказ… — Харальд придирчиво осмотрел лезвие тесака и спрятал его в ножны.
— Не тревожься по пустякам! — поспешил он успокоить шведа. — Помнишь, ты сам говорил об опасности бунта? Так вот, бунт не вспыхивает сам по себе, как и порох. Чтобы зажечь его, нужен огонь, и огонь сей кто-то подносит.
Мор тоже не приходит сам по себе. В своре гончих всегда оказывается хворая собака, которая кусает прочих псов, и те следом за ней впадают в бешенство.
Убитый мной наемник — одна из таких собак, и, избавив от него землю, я предотвратил на острове грядущую смуту! Сам увидишь, с его смертью в лагере станет тише…
Ральф посмотрел на своего подопечного со смешанным чувством опаски и изумления. Решительный, остроумный, на сей раз он не нашелся с ответом.
— Чует мое сердце, ты нам преподнесешь еще не одну неожиданность… — наконец произнес он, задумчиво покачивая головой, — И как только с тобой справлялся фон Велль…
…Тогда, в Стокгольме, тевтонец не обманул Харальда, сказав, что ему вскоре понадобятся силы. Удивило датчанина лишь то, каким образом Командор собирался использовать его в борьбе со славянской угрозой.
На подкуп нужных людей и оплату услуг шпионов фон Веллю нужны были средства, а Орден, снабжая своего посланника деньгами, не проявлял особой щедрости. Руперту предстояло самому добывать золото для расчетов со своими пособниками на шведской земле.
Сие дело оказалось не из простых. Единственным доступным немцу способом добычи средств мог стать грабеж, но он влек за собой немалый риск, особенно в столице.
Густо заселенный Стокгольм был наводнен стражей, к тому же, здесь действовала хорошо обученная полиция, легко обезвреживавшая уличных грабителей и воров. Ссориться с ней Руперту не хотелось, да игра и не стоила свечей.
Едва ли мелкий разбой смог бы принести тевтонцу средства, необходимые для больших дел. Руперт привык играть по-крупному. Посему он вспомнил, о дарованиях Харальда. Бывшему пирату надлежало взяться за старое ремесло.
В далеком фьорде, на севере Швеции, фон Велль держал небольшой корабль, пригодный для пиратских рейдов. С его помощью он собирался грабить торговые суда, подходящие к шведскому берегу.
В отличие от готландских пиратов, тевтонец не спешил поднимать над своей шхуной черный стяг вольных добытчиков. Осторожный во всем, он предпочел пиратской наглости обман.
Один бог знает, где Руперт добыл лазоревый королевский вымпел с вышитым на нем золотыми нитями крестом. Сей стяг был призван ввести в заблуждение шкиперов торговых судов и облегчить новоиспеченным пиратам задачу захвата их врасплох.
Тевтонцу оставалось набрать экипаж из мореходов и абордажных бойцов, способных осуществить его замысел. Именно это он и поручил многоопытному в морском деле датчанину.
В поисках команды Харальду пришлось обойти с десяток притонов, но фон Велль остался доволен его выбором. Люди, завербованные бывшим пиратом, были все отчаянные головорезы, в былые годы промышлявшие войной. К тому же, большинство из них владело мореходными навыками.